Стюардесса настаивала, но я не сдавалась. Наконец она пожала плечами и отошла. Потом было еще три-четыре приступа острой клаустрофобии (или истерических припадков, я не знаю). Со всеми справились быстро и без шума. Убежище затихло, если не считать храпа, нескольких голосов и неумолчного рева младенцев.
В первом классе детей немного, а младенцев нет вовсе.
Во втором – детей достаточно, а уж третий прямо кишит ими, словно каждая семья везет хоть одного сосунка. Оно и понятно: почти весь третий класс – это земляне, перебирающиеся на Венеру. Земля перенаселена, и человеку с большой семьей эмиграция вполне может показаться наилучшим выходом. Он подписывает трудовой контракт, а Венерианская Корпорация оплачивает перелет в счет будущего заработка.
Что ж, наверное, можно и так. Им нужно уехать, а Венере нужны люди. Но я очень рада, что Марсианская Республика не субсидирует въезд, иначе бы нас затопило. Конечно, мы принимаем иммигрантов, но они должны сами оплатить перелет и оставить в совете ДЭГ обратные билеты, причем деньги за них не выдаются раньше двух марсианских лет.
И правильно. По крайней мере треть иммигрантов не может адаптироваться. Появляется подавленность, ностальгия; ну и летят они назад. Не могу понять, чем может не понравиться Марс, но им виднее. По мне, так даже лучше, что они улетают.
Так я и лежала, думала о разном, немножко скучала, немножко волновалась и удивлялась, почему никто не займется бедными крошками.
Лампы были притушены. Кто-то подошел к моей полке.
– Ты здесь? – послышался тихий голос Герди.
– Похоже на то. Что случилось? – так же тихо ответила я.
– Детей пеленать умеешь?
– Конечно.
Мне подумалось, как там Дункан… я ведь не вспоминала о нем несколько дней. Может, он забыл меня? И не узнает Бабушку Подди.
– Тогда идем со мной, подруга. Есть работа.
Еще бы ее не было! Нижняя часть укрытия, что над инженерным отсеком, была поделена на четыре части, словно торт.
Санузлы, два изолятора – мужской и женский (оба забиты до отказа), – а между изоляторами – жалкая пародия на детскую, метра по два в каждом направлении. Три ее стены были увешаны холщовыми люльками с младенцами, да еще часть перехлестывала в женский лазарет. И почти все они орали.
Посреди этого пандемониума две измотанные стюардессы пеленали малышей на узехоньком выдвижном толе. Герди похлопала по плечу одну из них.
– Порядок, девочки, подошло подкрепление. Идите перекусите, да и отдохните немного.
Та, что постарше, посопротивлялась для порядка, но видно было, как они рады подмоге. Мы с Герди встали по местам и взялись за дело. Не знаю, сколько мы работали (просто не было времени глянуть на часы), но работы было явно больше, чем нас, и мы пытались нагонять. Все же это было лучше, чем лежать в ячейке, глазеть на потолок в паре сантиметров от носа. Хуже сего была теснота. Я все время прижимала локти, чтобы не пихнуть Герди, а сзади меня все время подталкивала люлька.