А он знал, что не сможет ничего сказать ей. Что бы он ни сказал сейчас, все будет звучать пошло, нечестно, глупо, потому что она не верит ему. И именно сейчас, когда все стало плохо, он понял, как любит ее. Как нужны ему ее глаза и слова, и мысли ее, и просто звуки ее голоса. Все испортилось, все развалилось. И нужно было сделать так, чтобы никогда не могло наступить продолжение. И он сказал:
- Да! Я действительно хочу исцеловать вас всю с ног до головы. Я хочу этого! Но только мне ничего не надо. Все ерунда. Все. Забудьте, если сможете.
Он откинулся на скамье. Пусть будет так, как он сказал. Он вдруг почувствовал, что ему стало легко. Удивительно легко. Он сказал все, что хотел. Ведь он же действительно ничего не ждал от этой встречи, от своей любви, от всей этой нелепой истории. Он выговорился. Выговорился.
- Может быть, есть кто-нибудь, кто говорит такие же слова и вашей жене.
- Может быть. Почему нет? Она же красивая и умная женщина.
- И вы были бы спокойны, если бы узнали об этом?
- Не знаю. Все зависит от того, как бы все это понравилось ей. Кто-то должен любить и ее...
Мира достала из сумочки лист бумаги и протянула его Александру.
- Возьмите. Эго ваше стихотворение.
Он молча кивнул, взял листок, мелко-мелко разорвал его, собрал клочки в ладонь, поднял ее, желая развеять по ветру листочки, но передумал и сложил их в карман.
- Нет, не выброшу я их сейчас.
Они оба замолчали. Потом Мира сказала:
- Почему вы молчите? Ведь трудно сидеть вот так, молча.
- Мне не трудно. Мне стало легко, потому что хуже уже быть не может... Мне сейчас легко.
- А мне? Сделайте же гак, чтобы и мне стало легко.
- Если бы я знал, как это сделать...
- Ну ничего, это просто настроение. Пройдет.
Больше всего Перекурину сейчас хотелось остаться одному. Спокойно разобраться в своих чувствах. Уйти куда-нибудь в лес, упасть в траву, чтобы над головой только голубое небо и пляшущие ветви берез. Но он знал, что даже и сейчас, пусть даже в лесу, он все равно увидит лицо этой женщины. Ему хотелось уйти, хотя он знал, что это их последняя встреча, последний разговор, что он уже никогда больше не увидит ее так близко.
Она снова заговорила с ним о всяких пустяках. Но даже об этом он проговорил бы с ней много часов, дней, лет... Потом она сказала:
- Ну а все-таки мне нужно идти на работу. Мне нужно съездить еще на один объект.
- Ну что ж, - спокойно сказал Перекурин. - Идите, Мира. Я еще немного посижу.
- Нет, я не уйду первой. Понимаете, привычка. Уходите вы.
- Пойдемте тогда вместе. А ведь правда, Мира, пройдите со мной рядом шагов пять. Ведь мы, наверное, никогда больше не встретимся.