"Лидер" напечатал забойную передовицу "Новые времена". Отец нахмурился:
– Они тут пишут, что если соберут побольше подписей, то скоро можно будет вызывать доктора по телефону в любое время. Ну конечно. Сейчас я езжу на ночные вызовы только в том случае, если больного так прихватит, что кто-то из домашних запряжет лошадь и приедет за мной. А что будет, если меня станут извлекать из постели, покрутив ручку аппарата? Все начнут ее крутить – а для чего? Чтобы позвать меня к умирающему ребенку? Нет, Морин, – к тому, у кого заусеница задралась. Помни мои слова: телефон положит конец домашним визитам врачей. Не сегодня, не завтра, но скоро.
Кто везет, того и погоняют… и вот увидишь: доктора вскоре откажутся посещать больных на дому.
* * *
Под Новый год я сказала отцу, что надумала: пусть запишет меня в Фонд Говарда.
В январе я уже приняла первого молодого человека из своего списка.
К концу марта я приняла уже всех семерых. И в трех случаях даже воспользовалась диванной привилегией… точнее, кушеткой в отцовском кабинете, запираясь там на ключ.
Мокрые фейерверки.
Все трое были вполне приличные молодые люди, но замуж? Нет.
Морин совсем уже было разочаровалась в этой затее, но в субботу, второго апреля, отец получил письмо из Роллы, штат Миссури:
"Дорогой доктор!
Разрешите представиться. Мои родители – мистер и миссис Джон Адамс Смит из Цинциннати, штат Огайо. У моего отца там мастерская по изготовлению штампов и режущего инструмента. Я заканчиваю горный факультет Миссурийского университета в Ролле. Ваше имя и адрес сообщил мне судья Орвилл Сперлинг из Толидо, Огайо, исполнительный секретарь Фонда Говарда.
Судья сказал также, что напишет Вам обо мне.
Если Вы дадите на то свое позволение, я заеду к Вам и миссис Джонсон в воскресенье семнадцатого апреля, чтобы просить Вас представить меня Вашей дочери мисс Морин Джонсон как возможного соискателя ее руки.
Буду счастлив дать Вам любые сведения о себе и ответить исчерпывающе и откровенно на все Ваши вопросы.
С нетерпением ожидаю Вашего ответа.
Остаюсь, сэр, Вашим преданным слугой Брайаном Смитом".
– Ну вот, дочка, к тебе скачет твой рыцарь на белом коне.
– Лишь бы не о двух головах. Что проку, отец. Я умру старой девой в возрасте девяноста семи лет.
– Надеюсь, не слишком сварливой. Что мне ответить мистеру Смиту?
– Да пусть приезжает. Напишите, что я вся сочусь от нетерпения.
– Морин!
– О да. Я слишком молода, чтобы быть циничной. Знаю. Quel dommage <какая жалость (фр.)> . Я напрягусь и одарю мистера Брайана Смита самой лучезарной своей улыбкой, а встречи с ним буду ждать с радостным оптимизмом. Он у меня, правда, немного увял. Тот последний орангутан…