— Па-де-баск — основной элемент краковяка, — сказал учитель. — Не менее важно «научиться выполнять голубец. К голубцу, дорогие товарищи, надо подойти со всей серьезностью.
Дядя Тиша, сидевший около меня, сказал, что он не будет подходить к голубцу со всей серьезностью. Плевать ему на голубец и на всю эту танцевальную лавочку.
Мы зашикали, дядя замолчал.
— Голубец выполняют так, — продолжал учитель и вытянул ногу, подпрыгнул, ударил об нее второй ногой и еще раз показал свои замечательные полосатые носки.
— Как тебе нравится? — опять не вытерпел дядя Тиша. — Подумать только, за что человек получает деньги!
— Всю жизнь танцевал краковяк, и хоть кто-ни. будь мне копейку заплатил? — сказал папа.
— Просто диву даешься, какие бывают ловкачи. Из всего добывают деньги. Вот еще по радио объявились молодцы, обучают нашего брата пениюг
— А как же, слыхал, — кивнул папа. — Знаменитый радиоурок: «Разучим песню». Не знаю, как бы я прожил без этих уроков.
— Тебе они не нужны, а другим нужны, — вмешалась мама.
— Они нужны Столько этим молодцам, чтобы ежемесячно подходить к кассе, — сказал папа.
— Что и говорить, каждый ищет свой голубец, — объяснил дядя. — На этом построен белый свет.
— Это уж точно. И мне бы не мешало его найти, — вздохнул папа. — Ох, как не мешало бы!
— Для этого надо иметь знакомства. Без знакомства и спички не зажжешь.
Они перестали смотреть в телевизор и начади думать, где бы папе найти голубец. Вдруг дядя хлопнул себя по лбу и сказал:
— Д феноменальный осел! Я совсем забыл про артель «Плодвин». Им нужен представитель в Москве. Проще говоря, толкач. Можешь стать по совместительству их толкачом.
— Что ж, это здоровая мысль, — сказал папа.
— Не нравится мне эта мысль, — опять вмешалась мама. — Не по душе мне такое дело! Не надо ему в него ввязываться!
— Простите, мадам, какое дело? — спросил папа;»— Кем мне предлагают стать? Частником? Фальшивомонетчиком? Главарем банды расхитителей?
— Не надо тебе быть толкачом. О них каждый день пишут в газетах,
— Обо мне не напишут, — ответил папа. — Не волнуйся!
— Это он сейчас такой храбрый, — сказала ма-Ма»— а не дай бог что-нибудь случится, он будет целыми вечерами лежать на диване и жаловаться на сердце, и пить стаканами валидол, и не спать по ночам, ходить по комнатам, читать уголовный кодекс и так вздыхать, что просто сердце разрывается.
— Как тебе нравится мой домашний трибун? — спросил папа. — Марк Туллий Цицерон перед ней ничто. Круглый нуль.
— Все это шуточки, — сказала мама, — до смерти надоели мне эти шуточки. Я хочу жить спокойно.