— Отчего же Кондрат Панотцов с вами не остался? — спросил Андрей.
— Потому что он праведный человек и служит нам, очищающим душу, — серьезно сказал дед Иона. — Он желает, чтобы мы не общались с грешным и злым миром и в нашем пустынничестве соблюдали себя в чистоте.
— Как же вы можете жить без мира? — спросил Андрей.
— Вот так и живем уже двадцать восьмой год, хотя и не соблюдаем всех законов нашего братства. Хлебец помаленьку сеем, пчелок, божьих тружениц, держим… По нужде нашей и на зверя ходим и рыбу в протоке ловим… По законам братства мы не могем убивать ничто живое: ни зверя, ни птицы, ни рыбы. Ну а куды денешься, ежели человек пищи требует? Правда, охотничаем мы и рыбалим, только когда голод заставляет, а лишнего ничего не губим…
Дед из-под густых бровей глянул на стоявших в молчании людей.
— Земля у нас общая и двор один, общий. Мужеское хотение и плоть женскую мы считаем греховным соблазном, но никому сходиться не запрещаем, и потому в нашей семье почти что кажен год дети рождаются. Работаем все как есть, ни один без дела не сидит, и потому из наших запасов кажен берет, чего ему нужно, безо всякого спроса…
Токарев, усмехаясь, посмотрел на портреты царя и царицы, указал на них пальцем:
— А этих для чего вы держите?
— Энто для властей, — сказал дед Иона.
— Для каких властей?
— Которые нас притесняли. Ежели они когда и доберутся сюда, то пущай видят, что мы не бунтовщики и на царя руку не поднимаем…
С нескрываемым любопытством Андрей смотрел на деда Иону, на сидевших вокруг стола мужиков, на парней и женщин, которые благоговейно слушали деда.
— А вы знаете, что ни царя, ни царицы уже давно нет? — осторожно спросил Андрей.
Дед Иона удивленно шевельнул бровью:
— Как так нет? А иде ж они делись?
— Тринадцать лет назад, в тысяча девятьсот семнадцатом году, народ скинул царя, всех его министров, всех губернаторов, урядников, а в восемнадцатом году царь, царица и их дети были расстреляны в городе Екатеринбурге.
Дед Иона широко раскрыл глаза. Не скрывая изумления и даже какого-то испуга, стали переглядываться мужики: не обманывают ли их и не готовят ли какую-нибудь каверзу нежданно-негаданно появившиеся в селении двое гостей, один из которых носит на голове шлем какого-то стародревнего витязя?
— А кто ж теперь государством правит? — не без робости спросил дед Иона.
— Правят выбранные народом люди, а значит, сам народ.
— Так это как же получается? Что народ сам себе власть?
— Выходит, так…
Изборожденное морщинами лицо деда Ионы помрачнело. С явным недоверием он покачал головой, задумался, потом сказал с горечью: