Солнечным майским днем Юрген с женой поехали в Берлин, где Ингеборг нужно было обменять какие-то гравюры для мюнхенского музея. Настроение у Ингеборг было отличное: теплый день, удачно сшитое новое платье, только вчера неожиданно полученный от Конрада Риге дорогой подарок — золотой браслет с крупными сапфирами, которые так чудесно гармонировали с золотистой косой Ингеборг, — все это радовало ее, и она всю дорогу улыбалась, весело болтала с пассажирами битком набитого вагона.
А на душе Юргена скребли кошки. После той ночи, когда Конрад показал ему свою «работу» и он увидел жестокие и гнусные пытки, которым подвергались арестованные, и понял, что это не единичный случай, а массовый, не имеющий никаких границ террор, Юрген места себе не мог найти. Нет, он не разочаровался в том «великом движении» национал-социализма, которое было возглашено Гитлером, он даже был уверен в том, что с коммунистами надо беспощадно расправиться, но как будет выглядеть эта расправа на практике, Юрген не хотел думать. Во всяком случае, он полагал, что самое большее, чем можно остановить коммунистов, это отделить их от народа и на какое-то время заключить в лагерь, а особенно рьяных и активных лишить гражданства и навсегда выслать из страны. Однако то, что Юрген увидел в служебной комнате Конрада, потрясло его.
Сейчас, поглядывая на украшавший тонкую руку Ингеборг золотой браслет, Юрген думал с горечью: «Откуда у Конрада такие вещи? И не принадлежал ли этот дорогой браслет с синими, как небо, сапфирами несчастной Эмме Левит или такой же, как она?»
Юрген опустил голову, задумался. Аресты продолжались по всей Германии. Уже давно были заполнены все тюрьмы, казармы штурмовиков, все, что можно было заполнить обезумевшими от страха и отчаяния людьми, а их каждую ночь везли и везли тысячами. Совсем недавно рейхстаг издал закон о наделении правительства Гитлера чрезвычайными полномочиями. Упразднена была Веймарская конституция. Все партии, кроме национал-социалистской, запрещались. Все профсоюзы были разогнаны, их руководители арестованы. Вместо профсоюзов правительство организовало «Германский трудовой фронт», куда обязаны были вступить все без исключения рабочие…
Наблюдая за мужем, Ингеборг заметила его подавленность и спросила:
— Что с тобой, Юрген?
— Ничего, — уклончиво ответил Юрген, — я просто устал…
В Берлине, увидев, что толпы людей спешат к оперному театру, Ингеборг увлекла Юргена за собой. Вначале они не понимали, что там должно произойти, а потом хмурая старуха объяснила им:
— На площади возле оперы жгут книги.