Слепая злоба, обида и жалость к себе захлестнули Андрея.
— Ладно, артистка, — с угрозой произнес он, — я тебе покажу Стасиков!
Он достал из кармана свернутую тетрадь, карандаш, подбежал к заляпанному грязью фонарю на перекрестке и, прислонив тетрадку к столбу, стал поспешно писать крупными буквами: «Платон Иванович! Ваша дочь Еля ходит по вечерам на занятия хорового кружка только для того, чтобы встречаться с фотогеничными певцами, которые провожают ее домой и, как видно, давно с ней спелись…»
— Вы еще узнаете деревенского вахлака, сволочи! — пробормотал Андрей.
Вырвав из тетради исписанный лист, он сунул его в карман полушубка и, оглядываясь, торопливо пошел направо, к переулку, где, как он знал, помещалась механическая мастерская Солодова и Юрасова. Двустворчатая дверь мастерской выходила на улицу, на двери висел большой замок. Вокруг никого не было.
Андрей наклонился, пощупал ладонью, есть ли между дверью и порогом щель. Щель оказалась довольно широкой. Андрей просунул в нее свое письмо и уже хотел уйти, как вдруг его обожгла мысль, испугавшая его: «Что же я сделал? Что я натворил? Как я мог допустить такую подлость?»
Он опустился на колени, чтобы вытянуть из-под двери злополучное письмо, нащупал в темноте какую-то щепку, стал ковырять ею в щели, даже зажег спичку, но тотчас же погасил ее, боясь, что кто-нибудь увидит огонек и примет его за вора. Отшвырнув короткую щепку, он сломал ветку растущего за забором клена, стал водить по щели веткой, но письма так и не мог найти.
— Ах, какой подлец, какой же я подлец! — бормотал он с брезгливостью и отвращением. — Что ж это я сделал? Как я мог это сделать?
Руки его дрожали, лицо и шея покрылись испариной. Он ползал по грязи, дергал тяжелую дверь мастерской, сжигал спичку за спичкой, сжег весь коробок, ощупал пол за порогом, занозил ладонь, но письмо так и не достал. Ссутулившись, он побрел на квартиру.
— Где тебя черти носили? — закричал Дмитрий Данилович, увидев покрытого с головы до ног грязью Андрея. — Ты посмотри, на кого ты похож, обормот!
— Ой-ой-ой! — запричитали девчонки. — Да на тебе места сухого нет!
— Я упал в грязь, — еле выговорил Андрей, — шел из школы и свалился в грязь. Что ж я, нарочно, что ли?
Утром, пока Дмитрий Данилович ходил с девочками и Федей в школу, Андрей лежал мрачный, подавленный. У него болело все тело, как будто кто-то избил его.
— Что это с тобой? — подозрительно оглядывая брата, спросил Роман. — Уж не подрался ли ты с кем-нибудь?
— Нет, я ни с кем не дрался, — с тупым равнодушием ответил Андрей. — Просто у меня голова болит, и я вообще плохо себя чувствую…