— Будешь знать, как клеиться к парням, которые мне не безразличны! — прорычала она, по-прежнему не отпуская меня.
Шокировано уставившись на нее, я стала перебирать события, Эд? Эйти? Тренер?!
— О чем ты говоришь?! — на глаза навернулись слезы, мне было больно от того, что все это устроила моя собственная слетевшая с катушек сестра.
— Сегодня ночью он назвал меня твоим именем! — взревела Моника, пренебрежительно отталкивая свои руки от меня.
— Кто он?! — зло выговорила я, отталкиваясь к шкафчикам, ища опору и тут, я все поняла. Прямо перед нами, с перекошенным от ужаса лицом, стоял Макс Гордон, тот самый подлюка Эйти. Я чувствовала, как стала задыхаться, мне физически не хватало воздуха, руки потянулись к лицу, пытаясь сдержать слезы обиды, предательства, ненависти. Внутри билось сердце, бешено перегоняя кровь по всему телу. Я отвернулась, пытаясь спрятать свои глаза от них, но все, вся школа стояла вокруг меня. Неожиданно, я почувствовала себя такой грязной, утонувшей в чьем-то болоте изо лжи и лицемерия, оказавшись центром всех неприятностей. Уши словно заложило, кто-то что-то говорил, даже слишком много, я же слышала, как внутри меня бьется сердце, как его куски падают и разбиваются об стенки пустой души. Мне хотелось стереть все это, чтобы не знать этих людей и быть такими же как они, надменными и жестокими, не чувствуя боли, унижая таких как я.
Моника все еще что-то выкрикивала мне, я видела, как Эйти подлетел к ней, схватив ее за руку, громко крича на нее, сестра размахивала руками, пытаясь ударить парня, но ей элементарно не хватало сил. Я закрыла глаза. Сейчас не было еще двух принцев, которые бы смогли защитить меня от злого, третьего принца.
Сильные руки коснулись моего предплечья, легонько сотрясая меня. Я открыла глаза, вздрагивая. Боль в сердце стала еще невыносимее, его лицо было полно сожаления, которая мне не нужна была, я вообще предпочитала не знать этого парня.
— Прости, прости, — шептал он, пытаясь обнять меня, но я выставила руки вперед, отталкивая Эйти от себя, — пожалуйста, прости! — Макс чуть ли не плакал, борясь с моими попытками оттолкнуть его.
Я начала плакать, сотрясаясь всем телом. Эйти каким-то образом смог поднять меня на руки, прижимая к себе. — Я не хотел, чтобы все вышло, так… я виноват, — говорил он.
И тут все встало на свои места, ведь я заигралась.
— Отпусти меня, — жестко приказала я, монотонным голосом, слезы перестали литься. Вокруг начали расходиться люди, даже Моника испарилась, но он лишь крепче прижался ко мне. — Я сказала, отпусти! — истерично вырвались слова. — Оставь меня!