Справедливое негодование привело к тому, что теперь мы скандалили из-за всякой ерунды. «Но это же совершенно разные песни! — орал я. — Как ты можешь сравнивать «Фернандо» с «Чикитита»?»[14] Тягостное напряжение, возникавшеё после каждой ссоры, тянулось не один день — настоящая позиционная война на нескольких фронтах. Мэдди заправляла машину, намеренно делая так, чтобы счет составил 50,01 фунта, — она знала, что меня такое буквально бесит. В детективных триллерах она демонстративно сочувствовала безумным жёнам, кокнувшим своих мужей. Традиционные проявления нежности друг к другу исчезли: любимые лакомства больше не клали в тележку супермаркета, даже чай пили в разное время. Много лет назад чужой развод мы воспринимали как новость об автокатастрофе или серьёзной болезни, ныне же подобные события видели как освобождение из тюрьмы невинно осужденного.
Но ничего из этого я, разумеется, не стал писать в вики-мемуарах, где старался быть максимально нейтральным и объективным. В любом случае я не мог полагаться только на собственные воспоминания, ведь я помнил и другую Мэдди — партнёра, лучшего друга, родственную душу. В моих мысленных реконструкциях печальный финал всё-таки не был неизбежен. Разве это не последняя глава в книжках об отношениях в браке? Или в данном случае в эпилоге предполагается развод?
Я много думал о наших отношениях, хотел понять, почему же мы расстались. Как детектив, взвесив все факты, обнаруживает преступника, так и я анализировал события совместной жизни, размышляя, где же случился тот роковой поворот. И вдруг вспышка озарения — я понял, что именно здесь не так. Я думал только о себе. Изучал только одну версию истории, единственную точку зрения. А если в этом и заключается проблема моего брака, что я воспринимал себя как отдельную личность, но не как половину пары или четвертую часть семьи?
Вдохновленный этим открытием, я составил новый документ, на этот раз для личного пользования, и озаглавил его: «История жизни Мадлен Р. Воган». Потом исправил на её девичью фамилию. И начал вспоминать всё, что знал о её жизни, в произвольном порядке. Семья, интересы, со всей возможной объективностью — подробности отношений с парнями до меня. Постарался написать как можно больше о её работе. Как она билась за шанс стать профессиональным фотографом, как ей пришлось полностью пересматривать свою деятельность, когда произошла цифровая революция. Я описал несколько блестящих фотоколлажей, которые она создала, когда с детьми стало полегче. Вспомнил, как она радовалась, когда арт-дилеры начали проявлять интерес к её работам, и вспышки ярости, охватывавшие ее, когда давал поводы для подозрений, будто считаю её работу менее важной, чем свою.