На втором снимке было знаменитое снайперское гнездо, сооруженное из картонных коробок на шестом этаже Техасского хранилища школьных учебников.
С третьего на меня смотрел Освальд, одетый в черное, с купленной по почте винтовкой в одной руке и парой левацких журналов в другой. Над поясом торчала рукоятка револьвера, из которого он застрелит далласского полицейского Дж. Д. Типпита, убегая с места преступления, если только мне не удастся его остановить. Сфотографировала его Марина менее чем за две недели до неудачного покушения на генерала Уокера, во дворе двухквартирного дома 214 по Западной Нили-стрит в Далласе.
Коротая время в ожидании приезда Освальдов в Форт-Уорт на Мерседес-стрит в лачугу напротив, я часто бывал на Западной Нили-стрит. Про Даллас мои ученики 2011 года наверняка сказали бы: «Полный отстой», – но Западная Нили находилась в чуть более приличном районе, чем Мерседес-стрит. Там, естественно, воняло – в 1962 году большая часть центрального Техаса пахла, как нефтеперегонный завод, работающий в нештатном режиме, – но не говном и канализацией. Асфальт на мостовой, пусть и крошащийся, и никаких куриц.
Квартиру на втором этаже занимала молодая пара с тремя детьми. После их отъезда там предстояло поселиться Освальдам. Меня, разумеется, интересовала нижняя квартира, потому что я хотел снять ее к тому времени, когда Ли, Марина и Джун обоснуются наверху.
В июле шестьдесят второго в нижней квартире жили две женщины и мужчина. Женщины были толстые, медлительные, отдающие предпочтение мятым платьям без рукавов. Одной, прихрамывающей, перевалило за шестьдесят. Возраст второй, по моим прикидкам, приближался к сорока, а может, она только-только разменяла пятый десяток. Лица однозначно указывали, что это мать и дочь. Худющий мужчина с редкими седыми волосами передвигался в инвалидном кресле. На коленях у него лежал мешок с мутной мочой, подсоединенный к толстой катетерной трубке. Он постоянно курил, стряхивая пепел в пепельницу, которая крепилась к одному из подлокотников кресла. В это лето я всегда видел его в одном и том же наряде: красные атласные баскетбольные трусы, обнажающие исхудалые бедра чуть ли не до промежности, майка, почти такая же желтая, как моча в катетерной трубке, кроссовки, обмотанные изолентой, и большая черная ковбойская шляпа с лентой из змеиной кожи. Переднюю сторону шляпы украшали скрещенные кавалерийские сабли. Его жена или дочь выкатывала кресло на лужайку, где старик и сидел, ссутулившись, в тени дерева, неподвижный, как статуя. Проезжая мимо, я начал приветствовать его, вскидывая руку, но он не отвечал, хотя и узнавал мой автомобиль. Может, боялся. Может, думал, что на него обратил внимание Ангел смерти, кружащий по Далласу не на черной лошади, а за рулем стареющего «Форда»-кабриолета. Полагаю, в каком-то смысле я им и был.