Мой взгляд зацепился за большой плакат. Он стоял на широкой лужайке перед домом де Мореншильдтов, где из разбрызгивателей летели струйки воды, а в воздухе зависали крохотные карманные радуги. В 1963-м никого никуда не избирали, но в самом начале апреля, примерно в то время, когда кто-то стрелял в генерала Эдвина Уокера, член палаты представителей от Пятого района умер от инфаркта. И выборы нового представителя назначили на шестое августа.
На предвыборном плакате я прочитал:
ДЖЕНКИНСА - В ПАЛАТУ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ОТ 5-ГО РАЙОНА!
РОБЕРТ «РОББИ» ДЖЕНКИНС, ДАЛЛАССКИЙ БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ!
Согласно газетам, Дженкинс проходил в палату на все сто процентов: реакционер, стоявший плечом к плечу с Уокером и духовным советником Уокера, Билли Джеймсом Харгисом. Робби Дженкинс выступал за права штатов, сегрегированные, но равные школы и восстановление блокады Кубы, установленной во время ракетного кризиса. Той самой Кубы, которую де Мореншильдт назвал «прекрасным островом». Плакат целиком и полностью соответствовал моему уже сформировавшемуся мнению о де Мореншильдте. Дилетант, не имеющий никаких политических пристрастий. Он поддерживал любого, кто забавлял его и давал ему деньги. Ли Освальд ко вторым не относился – церковная мышь в сравнении с ним выглядела состоятельной дамой, – но его лишенная чувства юмора преданность идеям социализма в сочетании с непомерным личным честолюбием безмерно веселили де Мореншильдта.
В одном я не сомневался: бедняцкие ноги Ли никогда не ступали ни на аккуратно подстриженную траву лужайки, ни на ковры этого дома. Здесь де Мореншильдт вел другую жизнь... или одну из них. Я чувствовал, что этих жизней у него несколько и все они разделены водонепроницаемыми перегородками. Но мои рассуждения не давали ответа на главный вопрос: вынудила ли его скука сопроводить Ли, когда тот отправился убивать фашиста Эдвина Уокера? Я не знал де Мореншильдта достаточно хорошо, чтобы высказать аргументированное предположение.
Но намеревался получить ответ. Твердо решил, что получу.
16
В окне ломбарда Фрэнка Фрати висело объявление: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГИТАРНЫЙ ЦЕНТР». Действительно, гитар хватало: акустических, электрических, двенадцатиструнных, одна с двойным грифом, как в клипе «Мотли Крю». Разумеется, имелись в ломбарде и другие свидетельства неудавшейся жизни: кольца, броши, ожерелья, радиоприемники, мелкая бытовая техника. Меня встретила женщина, правда, не толстая, а худая и в брюках и полосатой блузке вместо пурпурного платья и мокасин, но ее каменное лицо ничем не отличалось от лица дамы из Дерри, и с моих губ слетели те же слова. После чего наш разговор, можно сказать, повторился.