Я понятия не имел, насколько тщательно они будут проверять мою историю, какие выводы сделают из хронологии событий, из того, что скажет им Марина, но только все это было не важно. Мне требовалось выиграть время. И даже наполовину правдивая история могла привести к желанному результату, потому что у агента Хости были веские причины сдувать с меня пылинки. Если бы я рассказал все, что знал о его отношениях с Освальдом, ему пришлось бы до конца карьеры морозить зад в Фарго.
– Потом произошло событие, которое заставило меня навострить уши. В прошлом апреле. В пасхальную неделю. Я сидел за кухонным столом, работал с рукописью, когда к дому подъехал роскошный автомобиль – думаю, «Кадиллак» – и из него вышли двое. Мужчина и женщина. Хорошо одетые. Они привезли набивную игрушку для Джуни. Это...
Фритц. Мы знаем, кто такая Джун Освальд.
– Они поднялись по наружной лестнице, и я услышал, как мужчина – он говорил вроде бы с немецким акцентом, очень громко – спросил: «Ли, как ты мог промахнуться?»
Хости наклонился вперед. Его глаза так широко раскрылись, что заняли половину мясистого лица.
– Что?
– Вы меня слышали. Поэтому я заглянул в газеты, и знаете что? Четырьмя или пятью днями раньше кто-то стрелял в отставного генерала. Большую шишку с крайне правыми взглядами. Именно таких и ненавидел Ли.
– И что вы сделали?
– Ничего. Я знал, что у него есть револьвер – однажды Ли мне его показал, – но в газете говорилось, что в Уокера стреляли из винтовки. А кроме того, тогда меня прежде всего интересовало самочувствие моей девушки. Вы спрашивали, почему она носила в сумочке нож. Ответ прост: она боялась. На нее тоже напали, только не мистер Рот. Бывший муж. Он сильно ее изуродовал.
– Мы видели шрам, – кивнул Хости, – и сожалеем о вашей утрате.
– Благодарю, – ответил я, подумав: Судя по твоей физиономии, не очень-то ты сожалеешь. – В сумочке лежал тот самый нож, с которым ее бывший – его звали Джон Клейтон – набросился на нее. Она всюду носила его с собой. – Я вспомнил ее слова: Хотела иметь что-то для самозащиты, на всякий случай... И еще: И это тот самый всякий случай, да? Тот самый классический всякий случай?
Я на минуту закрыл лицо руками. Они ждали. Я опустил руки и продолжил бесстрастным голосом Джо Фрайди[163]. Только факты, мэм.
– Я сохранил за собой квартиру на Западной Нили, но большую часть лета провел в Джоди, заботясь о Сейди. К книге интерес потерял, подумывал о том, чтобы вновь учить детей в Денхолмской объединенной школе. Потом наткнулся на Акиву Рота и его громил. Сам попал в больницу. После того как меня выписали, оказался в реабилитационном центре, который называется «Эден-Фоллоус».