Меня это порадовало, но только потому, что мы могли говорить на эту безумную тему как более-менее здравомыслящие люди. Впрочем, его чувства не так уж меня и волновали. Я все равно собирался сделать то, что должен.
– Как вас зовут?
– Зак Ланг. Родом из Сиэтла.
– Сиэтла какого года?
– Этот вопрос не имеет отношения к нашему текущему разговору.
– Пребывание здесь причиняет вам боль, да?
– Да. Моя психика долго не выдержит, если я не вернусь назад. И последствия останутся навсегда. Среди таких, как я, высок процент самоубийств, Джейк. Очень высок. Люди – а мы люди, не сверхъестественные существа, если вы вдруг так решили – не способны держать в голове множество нитей реальности. Это тебе не использование собственного воображения. Совсем нет. Нас, конечно, готовят, но мы чувствуем, как все это разъедает разум. Будто кислота.
– То есть каждое путешествие полностью на ноль не сбрасывается.
– Да и нет. Оно оставляет налет. Всякий раз, когда ваш друг-повар...
– Его звали Эл.
– Да, наверное, я это знал, но моя память начала давать слабину. Как при болезни Альцгеймера, только это не Альцгеймер. Все потому, что мозг пытается увязать эти наслоения реальностей. Нити создают множественные образы будущего. Некоторые – ясные, большинство – смутные. Потому-то Кайл и думал, что вас зовут Джимла. Он, наверное, слышал это имя, продвигаясь вдоль одной из нитей.
Он его не слышал, подумал я. Видел в каком-то путешествии по нити. На рекламном щите в Техасе. Может, и моими глазами.
– Вы не знаете, какой вы счастливчик, Джейк. Для вас путешествовать во времени так просто.
Не так и просто, подумал я. Вслух сказал:
– Возникают парадоксы. Самые разные. Или нет?
– Нет, это неправильное слово. Речь о налете. Разве я вам не сказал? – Чувствовалось, что точно он не знает. – Налет засоряет машину. И со временем наступает момент, когда она... останавливается.
Я подумал о взорвавшемся двигателе «Студебекера», который мы с Сейди украли.
– Новые и новые покупки мяса в пятьдесят восьмом году – не такая уж беда, – продолжил Зак Ланг. – Да, некоторые проблемы это вызывало, но вполне терпимые. Потом начались большие изменения. И спасение Кеннеди – самое большое из всех.
Я попытался заговорить, но не смог.
– Вы начинаете понимать?
Не совсем, только в общих чертах, но уже чертовски перепугался. Будущее висело на нитях. Как кукла-марионетка. Святой Боже.
– Землетрясение... его вызвал я. Когда спас Кеннеди, я... что? Разорвал пространственно-временной континуум? – Фраза прозвучала не глупо. Наоборот; Прозвучала очень веско. У меня заболела голова.