— Поверь, мне это совсем не покажется смешным.
Из ее груди вырвался тяжкий вздох.
— Ну что ж, раз ты хочешь. Моя мама любила обои.
Фейт обвела рукой вдоль стен, затем вернулась к шкафу и открыла дверцу.
— Вижу, — буркнул Итан.
— Еще бы. — Она тихо и мелодично рассмеялась. — Моя мама обклеила обоями внутреннюю поверхность шкафа, хотя я всегда мечтала сама украсить свою комнату, сделать так, как нравится мне, а не ей.
— Видно, стремление стать дизайнером проснулось в тебе с детства?
Она кивнула.
Итан даже позавидовал ей: в отличие от него, она рано нашла свое призвание. Он никогда не задумывался о том, кем будет. А если бы задумывался, то вряд ли попадал бы в разные неприятные истории. Вплоть до армии будущее его мало волновало.
— Так вот, однажды я со зла ободрала все обои внутри шкафа. О, это был страшно дерзкий поступок, но я нарочно выбрала место, которое моя мать вряд ли заметила бы.
Она усмехнулась.
Итан тоже рассмеялся, ему понравились насмешливые нотки в ее голосе.
— Она так никогда и не узнала, что я ободрала все внутри шкафа. Розалита, конечно, заметила, ведь она убиралась в моей комнате, но она умеет держать язык за зубами. Так вот, когда я ободрала обои, то под ними обнаружила отметки.
Она провела пальцами по стене.
Пальцы у нее были длинные и нежные. Итан на миг представил, как эти пальцы гладят его кожу, ласкают его… Он откашлялся, чтобы скрыть смущение.
— Что за отметки?
— Посмотри.
Он подошел, от ее запаха у него слегка закружилась голова. Ему сразу вспомнилось вчерашнее: ее руки вокруг его шеи, ее горячие губы, прижатые к его губам. В этом не было ничего хорошего. Ему следовало сосредоточиться на деле, ради которого он позвал ее, а вместо этого он витал в сладостных грезах.
Он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть небольшие отметки — тонкие линии, проведенные карандашом и ручкой.
— И что это такое?
Он отодвинулся подальше от сводящего с ума запаха.
— Неужели не догадываешься? Отметки роста! — воскликнула она так весело, как будто впервые обнаружила их.
Он помотал головой и в задумчивости сунул руки в задние карманы брюк.
— Я никогда не бывал дома подолгу, впрочем, моей матери было не до этого. Меня всегда тянуло на улицу, к друзьям… Я доставлял ей одни неприятности.
Его голос дрогнул от охвативших эмоций.
Сколько раз ему хотелось исправиться, стать другим! Сколько раз он пытался совершать поступки, в которых не было бы ничего дурного! Однако его желания сильно расходились с той безалаберной жизнью, которую он вел.
Фейт посмотрела ему в лицо, она видела, как ему нелегко. И в ее глазах отражалось одно лишь понимание, но не сочувствие.