Этот мальчик (Голявкин) - страница 19
А я дурак, что ли, лезть за ним зря на самую верхушку.
И вот я дальше не лезу. Сижу на дереве, ни туда ни сюда, и нарочно говорю:
— Не могу дальше лезть.
— Давай, давай, — говорит, — дальше полезай!
— Я могу упасть, — говорю.
— А ты держись крепче! — говорит. Вот завелась, хуже любого моторчика.
— А что, интересно, тебе от этого кота нужно? — спрашиваю.
— А чего он от меня убегает. От тебя твоя собака не убегает. А он убегает.
«В самом деле, — думаю, — я никогда не видел, чтобы кошки слушались, как собаки».
— Кошки — это тебе не собаки, — говорю. — И всё у них по-другому.
— Эх, только бы мне поймать моего кота! — говорит девчонка.
— Ну и что? — спрашиваю.
— Я ему покажу «по-другому», — говорит.
«Ах так, — думаю, — попробуй поймай». И я слезаю с дерева. Отдышался и говорю:
— Я раньше не знал, что коты умеют лазать по деревьям. Оказывается, здорово могут.
— Я тоже только сейчас увидела.
И опять я думал, что у девчонки, у кошки, у собаки, наверно, есть какие-то моторчики.
Но ей я об этом ничего не сказал. Она бы не поняла. А объяснять было трудно.
Вдруг подул ветер. Деревья зашумели, закачались. Кот испугался. Он обхватил ветку всеми лапами. Потом осторожно стал цепляться когтями и слезать задом вниз, развернулся, спрыгнул на землю и понёсся по улице. Девчонка кинулась за ним что есть мочи. Моя собака бросилась следом и всё время оглядывалась на меня, почему я стою, а не бегу тоже.
А я стоял и смотрел, как они бегут, как ветер дует, деревья качаются, по небу облака мчатся, птицы в разные стороны разлетаются.
Потом я позвал мою собаку. Я протянул руку, погладил её. А в руке есть мотор? А палец почему двигается? Тоже моторчик? Мне стало смешно — и тут я подумал про мотор смеха. А другие, интересно, знают об этом или нет?
Я отвёл собаку домой и пошёл к этому мальчику спросить, что он думает про эти самые моторчики.
На улице уже вовсю лил дождь. Я сразу промок. Вода стекала с меня, когда я пришёл к нему, и мокрые следы оставались на полу. Я не знал, что делать с этими следами, и растерянно сказал:
— Я ужасно не люблю дождь. И вообще плохую погоду.
И он сказал:
— Все не любят плохую погоду.
«Вот я дурак, — подумал я про себя, — сказал бы лучше про то, что люблю». И сказал:
— Ужасно люблю ездить, летать, только не ходить пешком.
Он на меня поглядел и сказал:
— Это все любят.
Слово «все» меня разозлило: как это «все»?
— Не могут все думать, как я. Неужели все любят то же, что и я?
— Ага, — говорит он.
— А ты?
— И я, — сказал он.
— А почему же все тогда пешком ходят? — Я видел в окно, как люди пешком идут домой с работы.