— Что и продемонстрировала. А ты имеешь хоть малейшее представление о том, как трудно иметь дело с кем-либо, кого от себя на три фута отпустить нельзя?
Я застыла, потому что сочла это трехфутовое правило относящимся только к женщинам.
— А с чего это кто-то должен находиться в такой близости от тебя?
— Да хоть чтобы четко определить зону интересов, чтобы никто не путался рядом, мешая знакомиться с эскизными планами и попадая в кадр во время телеконференции. И в том и в другом случае ты создала для меня проблемы. — Он приподнял голову, глядя на меня сверху вниз. — Между прочим, я занимался делами. А ты развлекалась.
— Неважно. Одно хорошо для тебя. Другое хорошо для меня.
Но втайне я была довольна тем, что в определенном смысле досадила Гидеону, как и он мне.
Потянувшись вниз, он ухватил меня сзади за бедра и раздвинул пошире мои ноги.
— Ну, уж в этом отношении ты не собираешься добиваться стопроцентного равенства.
— Черта с два.
Его бедра подались вперед, и он стал тереться затвердевшим членом о половую щель.
— Ты горячая, — повторил он, запуская руки мне в волосы, чтобы удерживать меня на месте.
Покачивая бедрами, он массировал мой сверхчувствительный клитор. Причем шов его джинсов оказался на самом подходящем месте для того, чтобы, усиливая трение, усугублять мое и без того уже основательно разогретое вожделение. Кровь моя закипела.
— Прекрати. Я не в силах думать, когда ты такое выделываешь.
— А ты и не думай. Просто слушай, Ева. То, кем я являюсь, и то, что я создал, делает меня мишенью. Ты сама это знаешь, потому что тебе известно, каково это, когда богатство привлекает к тебе внимание.
— Парень в баре не представляет собой никакой угрозы.
— Это спорно.
Меня охватило раздражение. Такого рода недоверие доставало меня еще больше из-за того, что сам он и не думал доверять мне свои секреты. Мне пришлось с этим смириться.
— Отвали от меня.
— А мне здесь удобно.
Он покачал бедрами, потершись о мою промежность.
— Меня от тебя колбасит.
— Я заметил, — произнес он, не прекращая движений. — Но это ни капельки не помешает тебе кончить.
Я заворочалась, но он был слишком тяжелым, чтобы из-под него выбраться.
— Я не могу кончить, когда злюсь.
— А вот посмотрим.
От его чертова самодовольства меня просто корчило, а поскольку отвернуться я не могла, то закрыла глаза, как бы отстранившись от него. Его это не смутило. Он продолжал о меня тереться. Разделявшая нас одежда и отсутствие проникновения заставляли меня еще сильнее ощущать элегантную грацию его тела.
Что-что, а трахаться этот мужчина умел.