— Хороши, а? — спросил Гидеон, прижавшись губами к моему уху, чтобы было слышно.
Одной рукой он держался за ограждение, а другой обнимал меня за талию, прижимая к себе, и в то же время двигался под музыку. Это немыслимое сочетание тела Гидеона и голоса Бретт еще сильнее всколыхнуло мое и без того безумное возбуждение.
Закрыв глаза, я сосредоточилась на мужчине позади меня и том неповторимом ощущении, которое всегда пробуждало во мне пение Бретта. Его музыка пульсировала в моих венах, пробуждая воспоминания — и счастливые, и ужасные. Пронизываемая желанием, я раскачивалась в объятиях Гидеона. Его вожделение не оставляло сомнений, оно исходило от него жаркими волнами, проникая в меня, пробуждая такую похоть, что наличие между нами какой-то дистанции казалось уже невыносимым.
Схватив его прижатую к моему животу ладонь, я направила ее ниже.
— Ева. — Его голос сел от вожделения. Я заводила его весь вечер словами о том, что мои месячные закончились,
дразнящими прикосновениями под столом, обжигающими поцелуями в перерыве. Он схватил меня за голую ляжку и
крепко сжал. — Откройся.
Я поставила левую ногу на поперечину ограды, а голову положила Гидеону на плечо. Его рука была у меня под юбкой,
язык скользил по моей ушной раковине, дыхание было глубоким и учащенным. Я услышала тихий стон,
вырвавшийся у него, когда он узнал, насколько увлажнилась моя промежность.
Одна песня перетекала в другую. Гидеон растирал меня сквозь ткань трусиков сначала круговыми движениями, а
потом вертикальными, надавливая на щель. Бедра мои подавались ему навстречу, влагалище сжималось, зад терся о
твердый конец его члена. Я готова была кончить прямо здесь, всего в нескольких дюймах от множества людей. Вот что
делал со мной Гидеон. Вот до какого безумия он меня доводил. Когда все его внимание было поглощено мной, а руки
обшаривали меня, остальное не имело значение.
— Вот так, ангел. — Его пальцы сдвинули в сторону кромку трусиков и скользнули внутрь меня. — Я собираюсь трахать
эту чудесную щелку день за днем.
Хотя вокруг нас толпился народ, громыхала музыка и уединение обеспечивалось лишь тем, что толпа была отвлечена
на иное, Гидеон ввел свои пальцы в мое влагалище и задержал их там. Это основательное, неподвижное проникновение
привело меня в неистовство. Я подала бедра вперед, насаживаясь на его руку, добиваясь оргазма, которого так отчаянно
желала.
Песня кончилась, погасли огни, и погруженная во тьму толпа отозвалась ревом. Наконец, после того как публика была
еще пуще заведена ожиданием, снова зазвучали гитарные аккорды. Раздались восторженные крики, зажглись огни, так