Основные успехи науки и техники были бы невозможны без такого рода усовершенствованного языка общения. Не создай мы общего дескриптивного языка, мы были бы не в состоянии противостоять болезням, увеличивать урожайность сельскохозяйственных культур, общаться, будучи разделенными огромными расстояниями, возводить мосты, плотины, создавать транспортные системы и многие другие чудеса технической мысли в наш век компьютерных технологий. К сожалению, мы не можем сказать того же о языке повседневного общения. Попытки обсудить или оценить передовые идеи социального устройства ограничиваются нашей привычкой сравнивать любые нововведения с уже существующими системами и убеждениями.
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ДЕБРИ ВОКРУГ НАС
Утопические идеи существовали на протяжении всех времен, когда люди пытались решить проблемы и создать мир, свободный от них. Библейские описания Эдема, «Республика» Платона, «Облик грядущего» Герберта Уэллса, такие понятия как социализм, коммунизм, демократия, а также высшее воплощение блаженства — царствие небесное, — все они разделяли утопические мечты. Все попытки создать такого рода мир были далеки от оригинальных идей, ибо все они проектировались в рамках ценностей и культур, в которых жили их создатели. Язык, который они использовали, был ограничен и находился под воздействием множественных индивидуальных толкований.
Когда мы читаем и обсуждаем новые идеи, информация автоматически фильтруется сквозь накопленный опыт и клише ассоциативной памяти. Во многих случаях мы получаем нечто совершенно отличное от оригинальной задумки. Увы, мы живем в лингвистических и семантических дебрях. Унаследованный нами язык неполон, в нем не хватает характеристик, необходимых для обмена идеями.
Возьмем исторический пример. Когда во время Второй мировой войны появилась возможность перейти от самолетов обычной схемы взлета и посадки к бесхвостым схемы «летающее крыло» (сейчас эта технология широко используется при сборке бомбардировщиков-невидимок B-1 Стелс), первым делом обратили внимание на отсутствие хвостового оперения. Эта новая конфигурация, значительно отличавшаяся от традиционной, смутила инженеров, и реакция была, в основном, отрицательной. Даже технические специалисты сомневались в возможности сохранения равновесия, которое должно быть присуще воздушному судну и, в частности, летающему крылу.
Реакция была полна сомнений и враждебности. Если бы был использован подобающий язык научных изысканий, вместо этого конструктору задавались бы вопросы относительно его намерения преодолеть лимитирующие факторы, присутствовавшие в более ранних моделях. Конструктор, в свою очередь, представил бы им проектные технические характеристики. А еще лучше — рабочую модель самолета, о котором шла речь.