— Если я приму решение покинуть это место, то тем или иным способом добьюсь его выполнения, — заверила Эстер.
— Браво, — пробормотал Билл, и в его глазах опять загорелся уже знакомый ей огонек.
Да, странный человек. Но что-то в нем есть, кроме настораживающей самоуверенности, — во-первых, умен, во-вторых, красив… О боже, спаси от этих мыслей! — взмолилась Эстер.
До самого обеда Эстер не обмолвилась с Биллом ни единым словом. Благодаря этому ей удалось сильно продвинуться в своих изысканиях. Завершив намеченную на день работу, она решила побродить по имению.
В одном из залов обнаружила настоящую картинную галерею, где, судя по всему, были представлены произведения одного автора. Да, в небрежном росчерке подписи угадывалась фамилия — Картер.
В основном изображалась пустыня. Казалось бы, что можно увидеть за этим томительным однообразием? Но явно рисовал профессионал высокого класса — пустыня под кистью художника становилась зримым свидетельством могучих сил природы.
Встречались среди картин и портреты. На одном — совсем юная София. В мальчике на другом легко узнавался Уильям. Интересный портрет, который при внимательном взгляде мог бы немало рассказать о том, каким выйдет в самостоятельную жизнь этот красивый юный наследник рода Картеров.
Перед ужином Эстер снова вернулась в галерею к этой картине. Из таблички на раме следовало, что портрет написан, когда Уильяму было двенадцать лет.
Эстер удивило, что в детском лице угадывались черты сегодняшнего взрослого Уильяма Картера. Он был изображен сидящим верхом на лошади, и его гордый безразличный вид явно свидетельствовал о понимании того, что все вокруг принадлежит безраздельно ему и только ему. Глаза отражали сильный характер человека, для которого не существует преград в достижении поставленной цели.
У нее перехватило дыхание от мысли о том, что все эти качества могут быть обращены лично против нее.
— Эстер?
Женщина повернула голову и обнаружила, что Уильям Картер стоит неподалеку и изучающе смотрит на нее. Надо же, застал ее так неожиданно, впору сквозь землю провалиться. Покраснев от смущения, Эстер попыталась направить разговор в искусствоведческом направлении — мол, мне не важно, кто изображен, но манера мастера…
— Да, хорошая работа. Рисовала моя тетя.
— Пора, пожалуй, ужинать, — вдруг заявила Эстер и с независимым видом направилась к столовой.
— Вы правы, — холодно согласился Билл. — Вы позволите? — Он взял ее под руку. — Если хотите, после ужина мы могли бы пару часов поработать.
— Не пойму, чего вы хотите?
— Я имел в виду, что у вас наконец появилась реальная возможность всерьез покопаться в столь любимых вами бумагах и счетах.