— В чем? — спросила Вика и выразительно посмотрела на мои туфли со сломанными каблуками.
Олеся поежилась в легком платье, несмотря на то что жарило солнце.
— Нет, мы никуда не сможем спуститься, — еще раз твердо сказала Вика. И я с ужасом вспомнила, что мы находимся на какой-то горе.
— Я же вам рассказывала, что Джек спортсмен.
— Он что, скалолаз?
— Не совсем, но он справится.
Мы посмотрели на комбинезон и хорошую спортивную обувь на ногах у Джека, и все ему позавидовали.
— Веревки с крючками в самолете как раз припасены, — сообщила Вика.
— Понятно! Нас собирались утопить, поэтому украли спасательные жилеты, — прокомментировала Олеся.
— А веревки за облако не зацепишь, — пошутила я.
Ничего не оставалось, как согласиться.
С Джеком мы прощались коротко. Самоотверженно отдали ему его собственную фляжку. Напоследок он заставил каждую из нас глотнуть и, рассказав все о приборах в самолете, стал спускаться вниз.
Вскоре он исчез из виду.
— Может, он тоже подставил нас? — предположила Олеся, сняв в себя платье и соображая, как его превратить в более полезную часть туалета.
— Не нас, а меня, — поправила я. — Ведь невозможно было предугадать, кто со мной полетит.
— Ты хочешь сказать, что он участвовал в аварии собственного самолета, а теперь бросил нас умирать! — возмутилась Виктория.
— Не горячись, ведь Джек не знал, что познакомится с тобой, — решила пошутить я, чтобы разрядить накалившуюся до предела обстановку.
В детстве мне нравилось читать о Робинзоне Крузо, но представлять себя в его роли мне никогда не приходилось. А вот теперь в голове настойчиво билась мысль: хорошо бы поймать какую-нибудь живность. Припоминая школьные уроки, я подумала, что тут должны водиться горные козлы. Нет, козел нам, наверное, ни к чему, лучше коза, от нее хоть есть прок, можно подоить. А вот что делать с козлом! Мысль о том, что надо кого-то убить, даже ради собственного спасения, ужаснула меня.
Думают ли об этом мои подруги? Я посмотрела на Олесю. Напедикюренными пальцами она осторожно ступала по камням, училась ходить босиком — на каблуках было невозможно. Они у нее, как назло, оказались более крепкими, чем у меня. Олеся пробовала их отломать, но тщетно.
Вика возилась с радио, приговаривая, что компьютеры и факсы, по идее, должны быть сложнее, а она в них разбирается. Радио было настроено на прием. Мы слышали переговоры летчиков, которые, по-видимому, искали нас, потом неожиданно сквозь треск и шум послышался до боли знакомый голос моего импресарио.
Он взывал ко мне, как к космонавтке, совершающей полет на орбитальной станции.