неожиданно становится страшно. Тебя сковывает ужас, кровь стремительно приливает к
голове, в ушах звенит. По-видимому, четкое осознание того, что забыта и цель твоего
движения, пришло только сейчас.
Не страшно забыть, откуда идешь, ведь это осталось позади, уже прожито. Но ведь
отныне неизвестно и куда ты движешься. А без этого любое твое действие лишается смысла
– тебя, считай, просто нет. Возможно, эта улица или «артерия», как ты ее кличешь, все еще
главная, наверняка она до сих пор куда-то ведет, и через каждые двадцать метров от нее
2
действительно ответвляются другие улочки, но какая тебе от этого польза? Никакой. Теперь
это всего лишь бесконечная улица, по которой тебе идти вечность. Можно, конечно,
свернуть назад, но тогда ты лишь пойдешь по бесконечной улице в другую сторону.
От этой противоестественной пустоты тебе и становится жутко. Ты замедляешь шаг,
делая новое открытие. Час или больше назад из твоей жизни сбежали все звуки и запахи –
так дико, что даже не хватило смелости признаться себе в этом раньше. И солнце – оно,
наверное, растворилось там же, где твои воспоминания. А ужас от бесцельности движения
между тем все обволакивает и обволакивает – ужас грузный, дышать нечем. Твои глаза
расширяются, и ты начинаешь, что есть мочи, кричать. Орешь долго, поворачиваешься на
месте и кричишь, надрываешься во все стороны. Оттого, что не слышишь своего крика и не
ведаешь, слышен ли он кому-нибудь еще. Ты кричишь потому, что не знаешь, есть ли кто-то
другой и вырывается ли из твоего горла хотя бы малейший хрип. Теперь тебе не дано узнать.
Ты закрываешь рот, глаза по-прежнему выпучены – в них обреченность, чересчур много,
того и гляди лопнут.
Бесцельно всматриваешься в проулок, у которого стоишь. Неожиданно замечаешь ее, и в
долю секунды твой желудок превращается в один сплошной, мощный спазм. Ты сгибаешься
пополам, снова открываешь рот, но из тебя ничего не выходит. Только что исчезла вся
слюна. Постепенно, но очень медленно боль уходит. Скорее всего, это была реакция на ее
присутствие. Ты неохотно выпрямляешься и с досадой признаешь, что она все еще здесь, что
она, действительно, здесь. В конце проулка, примерно в десяти метрах от тебя, легко
опершись о стену здания, стоит маленькая девочка.
На вид ей лет пять, может быть, чуть меньше. Девочка смотрит на тебя недоверчиво, с
брезгливым любопытством – так обычно дети наблюдают за червяком, которого только что