точно знаю – игра стоит свеч, ведь вслед за этим, без моей помощи, а лишь по мановению
внутренней природы, ты испытываешь еще одно желание. Ты хочешь избавиться от боли,
спрашивая невидимую судьбу: почему все это происходит именно с тобой?
Знаешь, хотя я невысокого о тебе мнения, хотя я сомневаюсь в нашем будущем, этот
вопрос на секунду вселил в меня нелепую надежду на удачный исход. Человек, задаваясь
тривиальным вопросом, почему именно на него одна за другой сыплются неудачи, почему
боль преследует неотступно, такой человек, каким бы исковерканным он ни был, внутренне,
подспудно хочет исправиться – он сомневается и неосознанно желает найти правильный
путь. Но, возможно, это и не твои мысли, а лишь последние конвульсии организма, уже тебе
не принадлежащего, слабые мольбы нутра о пощаде. Не доверяю я тебе. Однако раз уж я
решился на последний бой, доведу его до конца. Ты сейчас, как машина, как ракета, которую
проверяют перед запуском: все ли на месте, хватает ли топлива, все ли механизмы
синхронизированы? И вот, удостоверившись в исправной – хотелось бы верить – работе
твоего сознания, я наконец могу перейти к основным действиям.
Не знаю, был ли это знак, но буквально вчера я повстречал свою бывшую однокурсницу,
мы разговорились, и она сообщила, что слухи о моем недостойном поведении превратились
в главную тему дискуссий ряда местных институтов, – все ожидают решения верхов и никак
не отважатся занять в этом споре четкие позиции. Проблема в том, что любой вопрос
подобного характера не может быть решен без подключения всей бюрократической системы
Дома, а это гигантская, невообразимая махина, и пока запрос о корректности моего
поведения пройдет все уровни, пока все уровни подтвердят корректность подобного запроса,
пока соберут все нужные подписи и наставят все необходимые печати – я не только
проверну задуманное, но и успею бесследно смыться. Да и такой поворот событий не
исключен – возможно, придется оказаться вне закона, вне системы, крайне нежелательный,
надо заметить, исход, но вычеркивать его – из чувства самосохранения – не стоит. Моего
сохранения, а не твоего, сечешь? Не все же мне с тобой нянчиться.
28
Моя однокурсница как будто специально рассказала, что ее подопечный – не кто-нибудь,
а знаменитый ученый и гуманист, лауреат Нобелевской премии, и недавно ей даже удалось
выйти с ним на прямую связь, теперь обоих ждет повышение. А затем она хитро добавила: