Альден показался ближе к вечеру. Он находился в южной части Люнебургских ланд, самой низинной, неплодородной и безлюдной. Там в отличие от каменистого севера даже в разгар лета нельзя было отыскать взглядом ни можжевельника, ни вереска. Во все стороны простирались невзрачные, даже уродливые земли, нагонявшие черную тоску своей бесформенностью и бесцветностью. Серая вода, галечник, редкие клочки желтой травы — и так до самого горизонта... Землю от неба отделяла полоса чахлых елей, больше похожая на крепостной частокол. Сам замок в излучине Аллера наводил ужас кровавым оттенком своих стен, подпертых железными крестовинами, и слепыми башнями, на которых круглые сутки дежурили вооруженные солдаты. Аврора невольно содрогнулась. Трудно было поверить, что в Целле беззаботно журчит та же самая река!
Эскорт и карета остановились перед поднятым мостом. Офицер, подошедший ко рву, задрал голову и устремил взгляд на силуэт между бойницами. «Герцогиня Брауншвейг-Люнебург-Целльская!» — крикнул он и взмахнул рукой. Это был приказ опустить мост и поднять решетку.
Человек на стене что-то ответил — очевидно, что он доложит о высокой гостье коменданту. Толстые брусья с обитым ржавым железом дощатым настилом стали медленно, со скрежетом опускаться и уткнулись концами в край рва почти под носом у лошадей. Сразу же появился «губернатор», он же комендант крепости Август Генрих фон Ваккербах, неприветливый субъект средних лет, судя по брюху и лиловой физиономии — знатный любитель пива. Он вышел к карете не только небритым, но и одетым кое-как: в парике набекрень, в расстегнутом мундире с золотыми галунами, с вывернутой наизнанку шляпой в руках. К дверце кареты он подошел с заметным волнением. Элеонора явила ему лицо в маске. Ваккербах умудрился, несмотря на брюхо, переломиться в поклоне ровно пополам.
— Что угодно Вашему высочеству?
— Увидеть дочь согласно имеющемуся у меня разрешению. — Она протянула бумагу, которую «губернатор» принял так опасливо, словно ему в руки сунули раскаленную кочергу.
— Дело в том... Уже поздно. Ее высочество герцогиня только что завершила прогулку и теперь отдыхает.— Неважно! Повторяю: я желаю ее видеть!
И она подняла маску на лоб, чтобы он увидел ее искаженное гневом лицо. Как ни напутало его это зрелище, он попробовал выиграть время.
— А кто другая дама?
— Моя фрейлина, баронесса Беркхоф. Она не располагает разрешением увидеть принцессу и останется в карете под охраной нашего эскорта... которому вы, кстати, могли бы предложить выпить чего-нибудь горячего!
— Намерены ли вы... Ваше высочество будет ночевать прямо здесь?