— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? Королевский совет — не для меня!
— Да, но ты будешь рядом с ним после заседаний Совета, будешь внимать ему, как надлежит истинной супруге...
— Супруга у него и так есть!
— Бедняжка Кристина Эберхардина? Ты можешь представить, чтобы она давала советы своему мужу — она, краснеющая до корней волос, когда он берет ее за руку или даже просто на нее смотрит? Другое дело ты: у тебя есть все, чего лишена она, и ты сумеешь этим воспользоваться. А рядом всегда будем мы, готовые подставить тебе плечо!
Успокоенная доброжелательной реакцией родни — пусть гнев Ульрики и оставил в душе Авроры горький осадок, — она тревожилась о том, как на все это посмотрит Анна София, хотя тревога эта была не такой уж значительной, учитывая все, что она услышала от датчанки. Но вот Кристина Эберхардина... Было бы ребячеством полагать, что обманутая, да еще таким беззастенчивым образом, жена бросится ей на шею. Принцесса была тиха и незаметна, как мышка, но то, что она влюблена в своего великана-мужа, не вызывало никакого сомнения. Значит, они обрекали ее на страдания...
Авроре хотелось поделиться этими размышлениями с Елизаветой, когда та прибежала в четыре часа взглянуть, как устроилась ее подруга. Но у фон Менкен уже были готовы все ответы.
— Подождите с вопросами, лучше послушайте. Ее королевское высочество поручила мне поставить вас в известность, что вы больше не входите в число ее придворных дам. Это мелочь, которая не должна вас удивлять. При этом ее вовсе не прогневит ваше присутствие в ее свите при условии, что ваше влияние на ее сына окажется благоприятным. Она уверена, что будет именно так. Если хотите узнать мое мнение, Ее королевское высочество намерена передавать через вас советы своему сыну, которые он лучше воспримет, когда они будут исходить от вас.
— Иначе говоря, она намерена воспользоваться мной, чтобы повлиять на сына?
— Лучше не скажешь! — со смехом подтвердила Елизавета. — Это женщина большого ума и опыта, и ваше сотрудничество может оказаться спасительным для страны. Остается только опозоренная жена...
— ...которая наверняка меня ненавидит! Признаться, думая о ней, я сама себя стыжусь...
— Какая совестливость! Трудно понять, что у нее в голове: она плачет, как только помолится, и молится, как только поплачет. А бывает, что совмещает то и другое! Хотя она славная девочка, не злобная. Ее можно было бы совсем не опасаться, если бы не Флеминг...
— Флеминг? При чем тут он?
— Он стал ее советчиком, ее опорой. Это он сватал ее к нашему курфюрсту, он же устраивал их свадьбу.