— У меня тоже есть дела в западных графствах, — сказал Даниель. — Может быть, встретимся там, и вы захватите меня в Америку.
— Может быть, — ответил Даппа, потом, изумившись собственной грубости, быстро добавил: — Нет, я-то не против. Но после сегодняшнего у ван Крюйка будет много вопросов. Он захочет узнать, где треклятое золото. Я позволю себе намекнуть — лучший ответ: «Очень, очень далеко».
— У меня есть ещё более удачный: «Не знаю». — Даниель развёл руками, словно указывая на тысячи кораблей в Лондонской гавани, затем пожал плечами.
— Оно в пути, — догадался Даппа. — Вы его сплавили.
— Сплавил, как сплавляется металл в тигле, влил в общее движение судов на Темзе; оно отправится в Ганновер путями загадочными, но надёжными, подобно пиастрам, которые сходятся в Шахджаханабаде, как если бы обладали собственной волей.
Чем поэтичнее говорил Даниель, тем с меньшим вниманием слушал Даппа. Под конец он снова приставил к глазу подзорную трубу и навёл её на Тауэр.
— Что вы там высматриваете?
Ветер дул с севера, сильный и холодный, а Даниель вышел на ют без шляпы и парика. Поднявшись сюда, он отыскал глазами Тауэр, чтобы сориентироваться, но в продолжение всего разговора стоял к крепости спиной, подняв ворот, чтобы не задувало в затылок. Даппа подставил лицо ветру, решительно сдвинув брови. Он сказал:
— Легче вам повернуться и взглянуть самому, чем мне объяснять.
— Но у вас есть подзорная труба, а у меня нет!
— На таком близком расстоянии она не нужна.
— Тогда зачем вы в неё смотрите?
— Пытаюсь разобрать некоторые детали. На вершине Фонарной башни стоят люди, явно повинные в этом безобразии, — сказал Даппа.
— Вы про разгром на корабле?
— Как вы, возможно, заметили, курьеры постоянно поглядывают в ту сторону, ожидая указаний. Они общаются при помощи семафора. Сдаётся мне, один из людей на башне — сэр Исаак Ньютон.
Даниель не услышал ничего для себя удивительного, тем не менее повернулся лицом к ветру. Через мгновение он различил тех, о ком говорил Даппа.
— Где он?
— В середине, смотрит прямо на вас в подзорную трубу.
— О чёрт! Наверняка он меня узнал! — вырвалось у Даниеля. Надо было сразу отвернуться, но его словно парализовало, как мышь под орлиным взглядом.
— Ничего-ничего, он опускает подзорную трубу… нет, я ошибся, он её уронил!
— Исаак уронил подзорную трубу?!
Даниель не мог поверить, что сэр Исаак Ньютон так обошёлся с оптическим прибором.
— Он стоит с открытым ртом. Смотрит в нашу сторону. Я не могу как следует разобрать выражение его лица… На ум приходят такие непочтительные выражения, как «ошарашен», «остолбенел»… О! О! О Боже!