Рауди, потрясая кулаками, рванулся вперед.
— Мы не должны этого допустить! Наш долг — прийти на помощь! Тащите сюда все — досье, тело, что еще? Мы загоним зверя в клетку, там ему место!
Брэд Рейнз возвращается. Райская Птичка застыла в неподвижности.
— Значит, согласны? — спросила Элисон.
— Естественно! — загремел Рауди.
— Андреа?
Глаза у девушки расширились от волнения, и Птичка не стала даже гадать, что у нее происходит в голове.
— Ну да, — проговорила Андреа, — разумеется.
— Так что, эта красивая брюнетка тоже собирается к нам? — Казанова с трудом поднялся с дивана и плотоядно усмехнулся.
— Ее зовут Ники. Мне очень жаль, Казанова, но, боюсь, нет. По крайней мере не сегодня.
— Нет? — Улыбка погасла.
— Нет. Но если она появится, вы будете первым, кто узнает об этом.
Казанова остановил на ней взгляд, затем неуверенно прошаркал к двери.
— Итак? — Элисон посмотрела на Птичку.
В груди у нее все будто застыло. Холод постепенно распространялся по всему телу. Но вместе со страхом Птичка чувствовала волнение. Такое, наверное, испытывает человек, глядя вниз с утеса и готовясь прыгнуть с парашютом. И при мысли о том, что она способна прийти в подобное возбуждение, Птичке стало еще страшнее. И захотелось убежать отсюда.
Но при взгляде на Андреа это желание испарилось — та сияла словно звездочка. Она уже приглаживала волосы, и Птичка пожалела о том, что разрешила Андреа флиртовать, — нельзя, чтобы Брэд столкнулся с этим демоном один на один.
Она повернулась к Элисон и пожала плечами:
— Идет.
— Хорошо. Так я и думала. Люди из ФБР уже в пути.
— Что, прямо сейчас будут? — Птичке снова стало страшно.
— Прямо сейчас.
Замысел и его исполнение были в равных долях разделены между Богом и Квинтоном Гулдом как посланцем Бога, которому доверено осуществить свое предназначение на земле. Только мало кто знал, насколько это захватывает — чувствовать себя доверенным лицом Бога. Некоторым это дано, знание приходит к ним в сумеречном состоянии, когда выпьешь галлюциногенного чая, в Интернете через «Амазон», или начнешь раскачиваться в такт мощным музыкальным аккордам у алтаря в церкви. Но даже и они, эти несчастные души, не способны столь стремительно, как дано Квинтону, перемещаться от земного к Божественному.
У него-то галлюциногенные способности прирожденные. То, что медики ошибочно называют болезнью, на самом деле удивительный дар. Перемещение в то, что они называют галлюцинацией, дается ему так же легко, как им — дыхание.
На самом деле никакая это не галлюцинация, в чем его убедили в свое время. Когда доктора сцапали Квинтона впервые и накачали наркотиками, он поверил им. Но теперь, когда уже столько времени обходится без лекарств, Квинтон убедился, что его связь с Богом — истинный дар.