— Хватит, — бросила она.
— Хватит — что? Говорить правду?
— Хватит спасать меня. — Она глубоко вздохнула и стерла слезы со щек. — Я должна это сделать, Брэд. Я делаю это для него, но ради себя. Понимаешь?
— Нет, не понимаю. Тебе нет нужды превозмогать в себе монстра, чтобы заставить меня увидеть, какая ты красивая.
«Не может быть, чтобы он всерьез говорил это. Нет такого мужчины на свете, который мог бы испытывать ко мне такие чувства».
— Подумай только, — прошептал он, — мы едва вырвались из лап этого урода, мы все еще недалеко от его барака, а спорим, следует ли тебе туда возвращаться. Безумие какое-то.
— Так я и есть безумная.
Оба замолчали.
«Он прав, конечно. Возвращаться — безумие. Но ведь я же безумна. Что-то мне подсказывает: сегодня все будет кончено. В этом самом бараке».
Ее глаза в очередной раз наполнились слезами.
«Где я? Что здесь делаю?»
На горизонт внезапно наползла тьма, и Птичка ощутила, как в голову проникают знакомые нити тумана.
«Я не способна на это! Надо возвращаться в центр!»
Мир смыкался вокруг нее, и ей понадобились все силы, чтобы удержаться на ногах.
«Брэд прав: все мои слова — вздор. Я не в своем уме, в этом мире я ничего не стою и никогда не могу быть любима как женщина».
Рука Брэда медленно легла на ее плечо. Он мягко потянул Птичку к себе, и она прижалась лбом к его груди, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Он прикоснулся губами к ее затылку.
— Я не могу потерять тебя, Птичка. Ты должна это понять. Завтра, когда все останется позади, мы найдем способ превозмочь твои страхи, но сейчас я и на секунду не могу представить, что ты вернешься туда, в барак.
«Я проиграла», — решила Птичка. Она обняла его и прижала к себе так крепко, как только отважилась, и опять заплакала. Она знала, что не заслуживает такой любви, но все равно чувствовала себя на седьмом небе. И ради этого готова была еще раз пережить все, что пережила за эти трудные семь лет.
Сказать это она не могла, потому что в горле образовался комок. Могла только всхлипывать, пока он поглаживал ее волосы и целовал затылок.
«Если, как утверждают, Бог — это любовь, я даже вообразить не могла, что найду Бога на дне оврага в трехстах метрах от человека, который семь лет назад хотел меня изнасиловать».
Ночь, кажется, заканчивалась — по крайней мере шла на убыль. Птичка давно уже покоилась в объятиях Брэда, и никуда ей не хотелось двигаться. Но тут она ощутила, как напрягся Брэд. И дыхание сделалось тяжелым. Она заставила себя собраться.
— Но одно надо понять, — сказал он.
Птичка перехватила его суровый взгляд, устремленный в сторону барака.