— Правда? А что мне помешает выследить ее, скажем, на следующей неделе?
— Вы за дурака меня держите? Вам никогда не напасть на ее след. Для вас Птички больше нет. Считайте, она так далеко, куда вам не добраться.
Его уверенность взбесила Квинтона.
— Знаете, там, на воле, вы меня ставили в тупик. Но сейчас превратились в отъявленного лжеца. Мне будет легче вас убить. Ненавижу притворщиков.
— Ладно, Квинтон, хватит болтать. Действуйте. Я буду орать как резаный, только это вам не поможет.
«Неужели этот святой лис снова перехитрит меня? С чего он торопится на тот свет? Умом тронулся?»
Нервы Квинтона были натянуты как струна. Он наклонился, схватил дрель и прижал к лодыжке Человека Дождя. Мотор взревел, затем заработал ровнее.
Квинтон распрямился и критически оглядел содеянное. Человек Дождя не сводил с него глаз. Лицо его сделалось белым как мел, губы дрожали, из раны текла кровь. Но он не вскрикнул и даже не застонал.
— Что, так и будем молчать?
«Надо быть поосторожнее, нельзя, чтобы Человек Дождя потерял сознание».
— Ну же, кричи. Кричи так, чтобы мне захотелось заткнуть уши.
Молчание.
— Не хочешь? А ведь ты солгал. Ты сдерживаешься, потому что боишься: вдруг она услышит твой крик и придет сюда. Потому что именно так поступают по-настоящему красивые внешне и прекрасные внутренне люди. Мы оба это знаем. Они всегда спешат на помощь олухам, попавшим в беду.
И вновь ни слова от пленника. С каждой минутой Квинтон все больше уважал, презирал, любил и ненавидел этого человека.
— Я места живого на тебе не оставлю. А если будешь молчать, закричу сам, и она прибежит сюда. Тогда я и за нее возьмусь.
Взгляд Человека Дождя метнулся куда-то за спину Квинтона, глаза его расширились.
— Привет, Квинтон.
Если не считать телефонного разговора, он впервые за последние семь лет услышал ее голос. Нежные, ласкающие модуляции поразили его в самое сердце. Он медленно повернулся. У входа, одетая в алую блузку и джинсовые шорты, стояла Райская Птичка.
В ее бездонные глаза Квинтон заглянул первый раз после той давней ночи. Они были все так же убийственно прекрасны.
— Привет, Птичка, — ответил он.
Брэд сидел потрясенный и умолял Бога о последней милости: «Ну пожалуйста, пожалуйста, не пускай ее сюда. Вели уйти. Пусть ничего не слышит».
Он смотрел, как Коллекционер Невест кружит над ним с дрелью в руках, слышал его угрозы и страстно молился: «Умоляю, защити ее. Она невинна, простодушна, она примчится сюда из любви ко мне, но пусть так не будет. Пожалуйста, не надо».
Квинтон нагнулся, прижал дрель к лодыжке… Брэда пронзила страшная боль, судорога прокатилась по всему телу. Свело желудок, помутилось зрение, но закричать он не мог себе позволить.