Конечно, родство дальнее, но все равно Евгения ощущала его в Ольгове. Ей нравилось рассматривать даже то немногое, что осталось от трудов итальянского архитектора, которого пригласили когда-то хозяева. Она смотрела на лестницу, поросшую травой, но видела ту, о которой читала. По этим самым, еще живым ступенькам поднималась пушкинская «Пиковая Дама».
Флигели, жилые корпуса, церковь — они есть, в них еще можно вдохнуть жизнь. Парк не умер, как и три пруда — «Черный воробей», «Белый воробей», «Малиновый воробей». Люди окрест не ошибаются в названиях, не путают. Она назначила встречу возле «Черного воробья».
— Привет, — сказал мужчина, подавая ей руку.
— Давно? — спросила она, улыбаясь. — Или мы ехали бампер в бампер?
— Так это была ты? Я подумал, не подстава ли за мной гонится, — он рассмеялся. — Рад тебя видеть. Очень. — Он пожал ее обе руки. — Место замечательное. Я успел кое-что почитать перед поездкой. Так кого мы назначим «Пиковой Дамой»?
— Как карты лягут, — засмеялась она.
Он положил ей руку на плечо, повел под старую липу.
— Здесь самое мудрое место, если я не начал страдать топографическим идиотизмом. — Он покрутил коротко стриженной головой.
— Из-за возраста липы — самое мудрое? — спросила Евгения.
— Конечно. Если она пережила не только барские двести лет, а следующие семьдесят — совхозные.
Евгения рассмеялась:
— Какая точность!
— Но я должен был подготовиться к встрече наедине с такой милой, такой обманчиво-домашней, нежной и какой там еще? Ах, ну да, Евой. У которой на самом деле мозги работают, как у хорошо и давно знакомой мне матери.
— Дмитрий Павлович, вы серьезно? О моих мозгах?
— А тебе никто до сих пор не сказал, что у тебя очень обманчивая внешность? — Евгения промолчала. — Говорил, уверен. Он, да? Он же не самовлюбленный павлин? — Она снова промолчала. Верно, Костя говорил, что она только играет в Еву. — Посиди, я сейчас. Принесу бумаги.
Евгения смотрела на пруд, в нем колыхались листья кувшинок. Что ж, большинство видит в ней только нежную, милую девушку. А игра в Еву невольно подталкивает походить на незатейливую прародительницу человечества. Точнее, подталкивала.
Она вспомнила, как однажды Костя удивил ее. Это произошло накануне их ссоры, на его даче, куда они уехали на выходные.
— Если ты Ева, если библейская жена похожа на тебя, то, я думаю, на самом деле у нас матриархат. Только все делают вид, что не замечают этого.
— А почему? — осторожно спросила она.
— Мужчины уверены, что умеют просчитывать шаги на будущее. А женщины, этакие эмоциональные существа, способны отреагировать только на то, что происходит прямо сейчас. Причина, говорят они, в различном устройстве мозга.