И богат.
Все в конечном итоге упирается в чужие деньги. Понятный и совсем небезумный мотив, который делает всю эту историю еще более мерзкой. Ну почему Саломея вечно вляпывается в какое-то дерьмо?!
– С Алисой у вас тоже промашка вышла… и с Анной… удача от вас отвернулась.
– Я не верю в удачу, девочка. – Павел провел ладонями по лицу, будто стирая с него прежнее выражение.
Он и правда почти бокор. Колдун с мертвыми глазами. Он давным-давно умер. Из рукава в ладонь выкатился аптечный пузырек из темного стекла. Этикетки нет. И что за чудо-зелье внутри?
Главное, эти двое считают, что Саломея это выпьет!
– Больно не будет, – пообещал Павел, откручивая крышку. – Ты просто уснешь. И проснешься другим человеком.
Его мягкий голос завораживал. И Саломея вдруг поняла, что не в силах пошевелиться.
– Правильно. Я – твой хозяин. Слушай меня.
Крышечка легла на стол. Аполлон протянул ему бутылочку минеральной воды.
– Нет. Сама. Вот, возьми.
Саломея протянула руку. Она больше не была собой.
Запределье засмеялось. Оно раскрылось – беззвучно, изменив мир на один лишь волос. Предметы остались прежними. И чертова тяжелая бутылка в непослушной руке.
Нельзя!
Неужели у Саломеи настолько слабая воля?
– Пей, – приказал Павел.
Нет.
Запределье накидывает петлю за петлей на ее шею. И стены сближаются, словно желая запереть тут Саломею и этих людей, которых… не должно быть.
– Пей…
Но запределье боится колдуна. Он черный и страшный… и приказывает – вновь:
– Пей!
Рвутся нити. Бьют ее по губам. Саломею что-то опрокидывает, швыряет на пол. И голос Муромцева раскалывает реальность на куски:
– Стоять!
Все смешалось. Пузырек катится по полу. Далматов держит Павла за горло. Наклоняется – целует его – и… отпускает. Но сначала он говорит что-то, отчего выражение лица Павла резко меняется…
Это было безумное дело, и вряд ли получилось бы доказать хоть что-то. Ведь даже яд – а экспертиза пришла к выводу, что содержимое пузырька действительно представляет опасность для здоровья и жизни, – Саломея собиралась выпить как бы по собственной воле.
Но Павел заговорил.
Он излагал факты подробно и спокойно. Он не брал вину на себя, но делил ее поровну между всеми. В горе и радости, в болезни и здравии… Имена. Даты. Состав эликсиров. Обряды. Жертвоприношения. Его было сочли безумным, ведь нормальный человек, используя мышьяк, не призывает себе на помощь дьявола. Но Павел отказался признавать собственную ненормальность.
– Ему же хуже, – сказал Муромцев, которого все-таки не уволили, хотя и собирались. – Сядет теперь по полной. Если на суде открещиваться не примется.