— Андрюшка, браво! Суп! Ты готов! Сейчас лягушку проглотишь! К такому повороту их на семинаре не подготовили!
Она раскачалась на стуле и влепила Лучникову поцелуй в щеку. Стул из-под нее вылетел, но она не упала (атлетические реакции!), а перелетела на колени к Лучникову и влепила ему еще один поцелуй уже в губы.
— Ты, однако. Татьяна… — пробормотал десятиборец. — Все же невежливо, между прочим… чужого человека и губы…
— Да он же нам не чужой, — смеялась Таня и щекотала Лучникова. — Он ним идеологически чужой, а по крови свой. Русский же.
— В самом деле русский? — удивился супруг. Лучников чрезвычайно вдруг удивился, обнаружив себя в зеркале стоящим с открытым гневным лицом и с рукой, в собственническом жесте возложенной на плечи Татьяны.
— Да я в сто раз более русский, чем вы, товарищ Суп! Мы от Рюриковичей род ведем!..
— Рюриковичи… белорусы… — хмыкнул десятиборец. — Дело не в этом. Главное, чтобы внутренне был честный, чтобы ты был не реакционный! Ходи за мной!
Железной лапой он взял Лучникова за плечо. Таня, не переставая смеяться, нажала клавишу музыкальной системы. В квартире зазвучала «Баллада о Джоне и Йоко». Под эти звуки троица проследовала в темную спальню, где, словно гигантская надгробная плита, светилось под уличным фонарем супружеское ложе.
— Мне хочется домой в огромность квартиры, наводящей грусть, — вдруг нормальным человеческим тоном произнес десятиборец.
Лучников ушам своим не поверил.
— Что? Что? Ушам своим не верю.
— Суп у нас любитель поэзии, — сказала Таня. — Суп, это чье ты сейчас прочел?
— Борис Мандельштам, — сказал десятиборец.
— Видишь! — ликуя, подпрыгивала уже на супружеском ложе Татьяна. — У него даже тетрадки есть с изречениями и стихами, не хала-бала! Интеллигенция!
— Смотри сюда! — угрожающе сказал десятиборец. — Вот они и здес — этапы большого пути. Места не хватает.
Вдоль всей стены на полке под уличным фонарем светились статуэтки и кубки.
— Почему ты зовешь его Суп? — спросил Андрей. — Почему ты так метко его назвала?
— Это сокращение от «супружник», — хихикнула Татьяна.
— А почему ты ее зовешь на ты, а меня на вы? — вдруг взревел десятиборец. — Подчеркиваешь превосходство? Он махнул огромной своей ручищей — крюк по воздуху.
— Что же ты впустую машешь? — сказал Лучников. — Бей мне в грудь!
— Ха-ха, — сказал Суп. — Вот это по-нашему, по-товарищески. Без дворянских подгребок.
— Вот оно — спортивное единоборство двух систем! — смеялась Таня, сидя на супружеском ложе.
В комнате, освещенной только уличным фонарем, она показалась сейчас Лучникову настоящей падлой, сучкой, ждущей, какому кобелю достанется. Скотское желание продрало его до костей, как ошеломляющий мороз.