Солдаты мялись, сглатывая слюну, наконец тот же блондинчик сказал: «Во фирма!» — и все трое тут начали с невероятным наслаждением пить и закусывать. Кто-то налил им по рюмке «Метаксы», и солдаты, что называется, «совсем захорошели».
— Приятного аппетита, — сказал хозяин. Десантники рты раскрыли, до них только сейчас дошло, что с ними говорят по-русски.
— По-нашему, значит, можете? — спросил блондинчик.
— Да ведь мы же ваши, — вскричал хозяин. — Мы ваши, а вы наши! У нас здесь все, как у вас! Солдаты переглянулись и захохотали.
— У нас так не бывает! — хохотали они. — У нас по-другому!
Оказалось, что один из них костромчанин, а двое из Калуги.
— Сейчас вам старую песню споем, иностранцы, слушайте! А ну-ка дай жизни. Калуга, гляди веселей, Кострома!
Скоро все кафе распевало старую — оказывается, еще фронтовую! — песню и все дарили солдатам на память разную мелочь: часы «омега», зажигалки «ронсон», перья «Монблан», перстни с камешками, ну и прочее.
Мустафа от стойки смотрел на солдат.
— Ненавижу эту тупую сволочь, — сказал он.
— Напрасно, — сказал Лучников и положил парню руку на плечо.
— Я знаю вашу концепцию, ага, — сказал Мустафа, — следил за всеми вашими речами. Не понимаю. Извините, я преклоняюсь перед вами — человеком, спортсменом, мужчиной, но когда я думаю о вашей концепции отвлеченно, вы представляетесь мне горбатым и злобным уродом из подвалов Достоевского…
— Отчасти ты прав, — проговорил Лучников. — Я горбат, но не зол. Послушай, Мустафа, какого ты рода?
— Ахмет-Гирей, — небрежно бросил юноша.
— Вот так даже? Гордый хан Ахмет-Гирей? — удивился Лучников.
— Вся наша гордость в прошлом, — сказал Мустафа. — Отец — биржевой спекулянт. Ему повезло, сейчас он в Афинах. Впрочем, как считаете, может, ему вернуться? Может, станет секретарем райкома? Есть же прецеденты. Принц Суфанувонг…
Вдруг он оборвал свою саркастическую речь и стал смотреть за плечо Лучникова. Тот обернулся. Дверь в кафе медленно открывалась, но за ней не было никого, за ней было солнце, и ветер, и беда.
… Пока они пили кампари и «Кокти», на бензозаправочной станции действительно созрела беда.
Кристина медленно продвигалась к колонке, и уже подошла ее очередь, когда с другой стороны подъехал массивный «форд» с задними крыльями, похожими на плавники акулы, проржавленный символ «золотых пятидесятых». Кристина вспомнила вдруг, как в детстве в Чикаго, куда они с родителями сразу попали после бегства из Польши, ее, крошку, восхищали эти огромные машины. Сейчас такую редко встретишь, должно быть, ездит в ней какой-нибудь сноб.