— Какие-то там невежливые, — сказал Лучников Фаддеичу и заметил, что тот весьма знакомым образом весь подобрался — как в старые времена! — и сощуренными глазами смотрит на невежливых.
— Тhаt’s tгuе, Андрей, — проговорил, медленно и так знакомо улыбаясь, Фаддеич. — Они невежливые. Подхваченный восторгом, Лучников спрыгнул с табуретки.
— Пойду, поучу их вежливости, — легко сказал он и зашагал к нише.
Пока шел под звуки «Голубой серенады», заметил, что симферопольские интеллектуалы смотрят на него во все глаза.
Подойдя, Лучников взял руку одного из дядек и сжал. Рука оказалась на удивление слабой. Должно быть, от неожиданности: у такого мордоворота не может быть столь слабая рука. Лучников валял эту руку, чуть ли не сгибал ее.
— В чем дело, Антоша? — спросил он сына. — Что это за люди?
— Черт их знает, — пробормотал растерянно Антон. Как растерялся, так небось по-русски заговорил. — Подошли к нам, сели и говорят — вы отсюда не выйдете. Что им надо от нас — не знаю.
— Сейчас узнаем, сейчас узнаем. — Лучников крутил слабую толстую руку, а другой своей свободной рукой взялся расстегивать пиджак на животе незнакомца. В старые времена такой прием повергал противника в панику.
Между тем к нише подходили любопытные и среди них симфи-пипл, те, что его знали. С порога за этой сценой наблюдал дежурный городовой. Кажется, Фаддеич с ним перемигивался.
Четверо были все мужики за сорок и говорили на яки с уклоном в татарщину, как обычно изъяснялись на Острове турки, работающие в «Арабат-ойл-компани».
— Гив май хэнд, ага, — попросил Лучникова пленник. — Кадерлер вери мач, пжалста, Лучников-ага.
Лучников отпустил руку и дал им всем выйти из ниши, одному, другому, третьему, а на четвертого показал сыну.
— Поинтересуйся, Антон, откуда джентльменам известно наше имя.
Мальчик быстро пошел за четвертым и в середине зала мгновенным и мощным приемом каратэ зажал его. Лучников
пришел в восторг. Этот прием был как бы жестом дружбы со стороны Антона: несколько лет назад они вместе брали уроки каратэ.
— Откуда ты знаешь моего отца? — спросил Антон.
— Ти Ви… яки бой… Ти Ви… юк мэскель… кадерлер… маярта… сори мач… — кряхтел четвертый.
— Он тебя на телевизии видел, — как бы перевел Антон. — Извиняется.
— Отпусти его, — сказал Лучников.
Он хлопнул сына по плечу, тот ткнул его локтем в живот, а Памела, хохоча, шлепнула обоих мужчин по задам. Четверо мигом улетучились из «Калипсо». Городовой, засунув руки за пояс с мощным кольтом, вышел вслед за ними. Симфи-пипл аплодировал. Сцена получилась, как в вестерне. Молодым огнем сияли глаза Фаддеича.