Да и нечего Ника баловать чересчур всякими нежностями. До поры до времени. Пока он не поправится окончательно. Я ведь тоже не железная.
Потом мы разошлись, чтобы встретиться на виду у всех и продолжить строить друг другу козни. Вот знаю же, что он изводит меня понарошку, а все равно переживаю.
* * *
Я лежала на кровати в своих покоях и грустно смотрела в потолок. Все еще не могла отделаться от мысли о предложении королевы.
Разорвать помолвку Ника и Нел — разве не об этом я мечтала? Разве, совершив этот шаг, я не сделаю счастливыми целых трех людей, а может, и намного больше? Сестре не придется выходить замуж за нелюбимого человека, дворец сможет вздохнуть спокойно после окончательного отъезда принца, и мы с Ником может стать счастливыми.
Вот только обдумывая и так, и эдак эту последнюю, столь прекрасную мысль, я вдруг начала понимать. Доминик — единственный ребенок короля, и родители никогда не позволят ему жениться на простолюдинке. Его судьба — связать себя с той, которая подходит ему по социальному статусу. И если даже она не будет принцессой, то уж точно будет иметь просто огромное приданое. А у меня нет даже самого крохотного.
И как бы ни было больно, но пора признаться хотя бы себе: я никогда не буду женой Доминика. Не в этой жизни.
И пусть он действительно меня любит, но, по сути, я для него лишь временное развлечение. Ник правильно сказал: любовь приходит и уходит. Нужно думать о более важных вещах. Например, о скреплении сил двух государств, об их счастливом будущем под управлением Доминика и Орнеллы. Уверена, так все и будет. Я не должна вмешиваться.
Да и на самом деле решать столь важный вопрос я не имею права. Только принцесса, настоящая Орнелла, может расторгнуть помолвку. И если она захочет, то сделает это, когда вернется.
А я? Я буду наслаждаться этой пьянящей и совершенно бессмысленной любовью. Пока еще есть время.
* * *
Королева отреагировала на ответ спокойно, даже слегка равнодушно. Не спросила причины, не захотела расспросить о чувствах. Просто кивнула, давая понять, что больше меня не задерживает.
— Надеюсь, ты понимаешь, на что идешь, — догнал меня ее негромкий, наполненный любовью, голос у самой двери.
Я ничего не ответила, почти выбегая в коридор. Было очень, очень больно. Хотелось вернуться и ответить «да». От злости на свою слабость нарочно укусила себя щеку, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на чувстве долга.
— Неприятный разговор? — вклинился в мои мысли голос Настоятеля Патрика.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась я. — Все замечательно. Вам просто что-то показалось.