Тем временем внутренняя правда, историческая основа Восточной политики Польши таковы, что в отношениях с Россией польские власти и общество чаще всего прибегают к стыдливому умолчанию. Именно поэтому редко от кого, рассказывающего от Восточной политике ЕС (Польши), можно узнать о том, что в её историческом генезисе и заявление одного из лидеров «Солидарности» на её первом съезде в сентябре 1981 г., что «кремлёвские куранты сыграют «Мазурку Домбровского»»[6] (национальный гимн Польши), что равносильно прямой декларации о том, что уже политическое и национальное освобождение неразрывно связывалось с миссионерским империализмом на Востоке. Не секрет, что это национальное освобождение, начиная с XIX века, всегда было не характерным для того времени национальным воссоединением, как у немцев и итальянцев, а неизменной борьбой за восстановление Речи Посполитой в имперских границах 1772 года, разделённых Пруссией, Австрией и Россией. Это была борьба не за национальное государство, а борьба бывшей метрополии за свои некогда присоединённые и колонизованные окраины, националистически отрицавшая этнические права её Восточных Кресов (этнографических Литвы, Белоруссии, Украины и даже Бессарабии).
Выбор между узко-национальным и имперским сценариями развития Польше до сего дня составляет не музейный, исследовательский, а самый живой общественный интерес. В этом — сила и разнообразие польской «исторической политики», в этом — и актуальная практика, корень недавних уличных конфликтов в Польше[7] между историческими поклонниками националиста, склонного к имперскому союзу с Россией, Романа Дмовского и империалиста Юзефа Пилсудского, выступавшего националистическим противником России.
2.
Великое княжество Литовское и Польша, объединившиеся в Речь Посполиту, в XV–XVII веках были успешными конкурентами Москвы по разделу и консолидации древнерусской этнографической, культурно-языковой и конфессиональной территории, но в XVIII веке они проиграли России эту борьбу. Разделы Речи Посполитой (не собственно Польши, а её имперского тела, включая Литву) в конце XVIII века — в первой половине XIX (до 1863 года) создали в составе Российской империи Александра I и даже Николая I не просто Царство Польское, а полноценную «внутреннюю империю», располагавшую армией в половину российского дворянства и продолжавшую беспрепятственную культурную, языковую и конфессиональную экспансию на Восточные Кресы — уже в составе России. И впоследствии, даже потерпев поражение в борьбе за независимость, польская политическая мысль основывалась на консенсусе о возвращении к границам 1772 года. При этом социальная демократизация Кресов понималась как их полонизация: «лишь немногие выдвигали программу автономии и культурно-языкового развития украинских, белорусских и литовских земель».