Подобные глубоко-укорененные культурные традиции привели к развитию высокого уровня неродственных взаимодействий в обществе. Этот обычай также свидетельствует об относительном недостатке этноцентризма, потому что люди принимали в свой дом неродственников, в то время как в остальной Евразии люди обычно предпочитали окружение из своих биологических родственников. Это значит, что генетическое сродство было менее важным в Европе, в особенности в северных регионах Европы. Уникальной чертой простого домохозяйства был высокий процент биологически-неродных людей в семье. В отличие от остальной Евразии, преиндустриальные общества северо-западной Европы не были организованы вокруг дальнеродственных отношений, и, как легко заметить, вследствие этого они были «подготовлены» к индустриальной революции и к современному миру в общем (9).
Система простого домохозяйства является фундаментальной чертой индивидуалистской культуры. Индивидуалистская семья, будучи освобожденной от обязательств и ограничений, связанных с необходимостью поддерживать дальнеродственные связи, и от удушающего коллективизма, типичного для большей части остального мира, могла свободно преследовать свои собственные интересы. Моногамная семья, основанная на индивидуальном согласии и супружеской привязанности быстро вытеснила брак, основанный на родственных связях и стратегических рассчетах. (См. Главы 4 и 8, где обсуждается большая склонность западных европейцев к моногамии и браку, основанному на товарищеских отношениях и привязанности, а не на полигинии и коллективистских механизмах социального контроля и стратегического планирования семьи.)
Эта относительно большая склонность к формированию простого домохозяйства вполне может быть обусловлена этническими факторами. В преиндустриальную эпоху, данная система домохозяйства обнаруживалась только в Нордической Европе: система простых домохозяйств характеризовала Скандинавию (кроме Финляндии), Британские острова, Нидерланды, германо-язычные регионы и Северную Францию. Во Франции, простое домохозяйство встречалось в областях, занимаемых германскими народами, жившими к северу от «вечной линии», проходящей от Сен-Мало на побережьи Английского канала до Женевы во франкофонной Швейцарии (Ладурье 1986). Эти регионы развили крупное сельское хозяйство, способное прокормить растущие городки и города, и именно этим они и занимались вплоть до агрокультурной революции 18-го века. Оно поддерживалось большим разнообразием умелых ремесленников в городах и большим классом пахарей, которые «владели лошадьми, медной посудой, стеклянными кубками и зачастую обувью; их дети были тостощекими и широкоплечими, и обутыми в маленькие туфли. Никто из детей не имел раздутых животов рахитиков Третьего мира» (Ладурье 1986, стр. 340). Северо-восток стал центром французской индустриализации и мировой торговли.