— Кобель ты, а не граф, — презрительно фыркнула Поля и, имитируя пренебрежительную пощечину, звонко шлепнула ладонью по портрету и уныло поплелась на свое место.
— К слову говоря, хозяин! — проводив Полину недоуменным взглядом, Пелевин, покачивая на ладони полупустой кувшин с хмельным, заинтересованно взглянул на дона Педро. — А спотыкаловку-то свою, из чего гонишь?
— Чего сразу спотыкаловка?! — возмущенно нахохлился проповедник, выхватывая кувшин из рук траппера. — Вполне себе нормальная банановая брага, на конопле настоянная. Не вино, а роса божья. — Глава общины аккуратно примостил кувшин на край стола и ткнул пальцем в Полину. — А девку свою уйми! Святых людей хоть в жизни, хоть на портретах бить негоже. — Дон Педро попытался ухватить горло кувшина, промахнулся, фокусируя взгляд, направил палец на стол. Покачавшись пару минут в попытках прицелиться, проповедник размашистым жестом вцепился в посудину с бражкой и с жадностью присосался к горлу. Сделав пару шумных глотков, он с недоуменной обидой покосился на траппера:
— Не вино, а благодать небесная! А он — спотыкаловка…
Не желая спорить попусту, Пелевин равнодушно пожал плечами и заплетающейся походкой пошатался к Полине, примостившейся в противоположном углу. Девушка, предоставленная сама себе, боролась со скукой изо всех сил: чередуя вялое ковыряние в тарелках с попытками пристроить голову на ближайший постамент как на подушку. И то и другое безрезультатно.
— Ну, ты как? — добравшись до Полины, Алексей присел на корточки и озорно подмигнул подруге. — Впечатлилась хозяйскими речами или и дальше во мраке греховном пребывать намерена?
— А вот и намерена! — сверкнув из-под бровей полупьяным взглядом, с вызовом бросила Полина. — Как по мне, так лучше жить с грехом, но в радости, чем в такой, — девушка презрительно покосилась на проповедника, — тоске, но в благости загнуться. Лёш, а Лёш! — жалобно затянула Полина, привычно теребя Пелевина за рукав, — а давай сбежим отсюда, а? — Девушка тоскливо шмыгнула носом и просительно заглянула трапперу в глаза. — Ну не нравится мне святоша местный, никак не нравится. Доверия ни на грош не вызывает.
— А чего так? — аккуратно кидая настороженные взгляды по сторонам, одними губами прошептал Пелевин. — Гостеприимный, вроде, дядька, душевный такой. Чего, не веришь? — Алексей в очередной раз покосился на дона Педро и протяжно сплюнул в угол. — Еще какой душевный, так и норовит в душу залезть: то ручонками немытыми, а то и вовсе — сапогами…
— А еще он ни разу не пьяный, — прижавшись щекой к плечу траппера, сбивчиво зашептала Полина. — Вот стоит тебе в сторону посмотреть, или вообще отвернуться, так он ка-а-к зыркнет! А глазищи — холодные, внимательные, тре-з-вы-е! Боюсь я, его, просто до дрожи боюсь.