Сбитое дыхание и ходящие ходуном руки сыграли паршивую шутку — вместо вражеской груди пелевинская пуля разнесла в щепы шейку приклада чужой винтовки, а времени, чтобы передернуть затвор, не оставалось. Правда, даже не поразив цель, выстрел принес ощутимую пользу: энергия пулевого удара по винтовке заставила Рамиреса отшатнуться и подарила Пелевину две бесценные секунды. Но и их оказалось мало. Вскочить на ноги Алексей успел, а уклониться от прущего, словно Циклоп на Одиссея, Рамиреса нет. Ухватив маузер за ствол и, парируя вражеские движения, Пелевин вскинул винтовку над головой. Первый удар наследника конкистадоров он отразил вполне успешно, хруст цевья маузера за потерю не считается. Второй удар Алексей, словно матадор на арене корриды, парировал с уходом в пируэт, и это стало почти роковой ошибкой: неистовый португалец просто вышиб винтовку из его рук. Уцелел охотник только благодаря инерции удара, не давшей Рамиресу возможности остановиться и прихлопнуть неуклюжего русского, словно таракана. Смяв и растоптав в мечтаниях неуловимую мишень, португалец вложил все силы в последний рывок, оттолкнулся от ближайшего дерева и, замахнувшись импровизированной дубиной, словно кузнец молотом, кинулся на покачивающегося Пелевина. Понимая, что увернуться от летящего в лицо винтовочного ствола он уже не успевает, Алексей откинулся спиной назад и, выхватив в падении револьвер, трижды выстрелил в упор.
Упали они почти одновременно. И тут же попытались подняться: Алексей — тяжело дыша, кряхтя и выгребая из-за шкирки колючки и обломки веток, Рамирес — скрипя зубами и пытаясь зажать ладонями сочащуюся из живота кровь. Не желая продлевать мучения противника, траппер вскинул револьвер, но так и не выстрелил: португалец что-то пробулькал хлынувшей из горла кровью, уткнулся лбом в землю, пару раз дернулся и затих. Алексей обвел поле боя усталым взглядом, прижавшись ухом к земле, попытался уловить шум приближающейся погони, но толком ничего не услышал, с трудом поднялся на ноги и, перезаряжая на ходу револьвер, побрел собирать трофеи.
Результаты осмотра не радовали: подняв изувеченный маузер с земли, Алексей сокрушенно побаюкал родное оружие и с тоскливым вздохом, аккуратно, словно боясь причинить боль, отложил в сторону — использовать винтовку было не возможно. Ли-метфорд португальца тоже представлял собой кошмарное зрелище: вместо приклада — веник щепы, измочаленное, во вмятинах и выбоинах цевьё, ствол — и тот погнут… жуть.
Осмотрев тело первого покойника, Алексей в озадаченном изумлении почесал затылок: португалец таскал с собой охотничью двустволку, принадлежавшую как бы ни его дедушке и это — в лучшем случае. Да и состояние ружья оставляло желать лучшего: ствол в кавернах и раковинах, замки покрыты ржой, трещина на цевье стянута бечевой… Несомненная ценность, жаль только, что ближайшая антикварная лавка в двухстах милях. В кобуре покойника обнаружился французский Ле-Мат, копия того, что Полина сперла у дона Педро. Придя к выводу, что с паршивой овцы хоть шерсти клок, а патроны девчонке пригодятся, Алексей закинул револьверный патронташ в рюкзак и побрел к месту упокоения любопытного португальца.