Конечный итог подобного правления, любезный Николай Иванович, вполне закономерно можете домыслить сами. Сообщу токмо, что сокрушительным результатом описанного действа правительства явилось то, что к маю месяцу в Париже порция хлеба, выдаваемая на одного человека, составила едва дюжину золотников[17]. Да и оную получить можно было лишь отстояв длиннейшую очередь в хлебную лавку. И не каждый раз то был выпеченный хлеб. Легко могла оказаться лежалая мука. А то и немолотое зерно. А иной раз – за неимением зерна, выдать могли рис. С коим несчастные люди, не умея готовить сего злака, не ведали, как поступить и иные выбрасывали наземь от досады. Однако рис получить еще за великое счастье счесть можно – хотя бы пришлось съесть его, размалывая собственными зубами. Но ведь зачастую и того не удавалось дождаться. Простояв в очереди целый день!
Люди доходили до полного отчаяния. Иные вовсе теряли человеческое обличье. Матери, которые ничего не в состоянии были дать своим детям, сходили с ума.
Одна мать в предместье отравила детей своих от безнадежности.
Другая – бросилась в колодезь.
Третья – продала каким-то разбойникам.
Доходило до людоедства за неимением ничего иного.
Какая надобна еще причина, дабы возникло всеобщее возмущение?»
4
И ведь говорил я им!
И Карно говорил: нельзя доводить народ до озверения! Проще решить проблему с продовольствием. И Роньону – коего выбрали аж главным комиссаром секции – говорил: вместо того, чтоб бегать в Конвент неорганизованной толпой, проще создать свою службу снабжения продуктами. А мне в ответ… Один: «Меры принимаются!» А второй: «Мы не можем позволить ущемлять наши права!» И глаза у обоих – стеклянные…
Как об стенку горох. И только потом я сообразил (тоже, блин, попаданец – носитель великого послезнания! – мог бы и сразу дотумкать), что каждую из сторон волновало в первую голову не положение с продовольствием. А желание свернуть шею противной группировке. Термидорианский Конвент жаждал загнать обнаглевшее быдло на его истинное место – в стойло. И ради этого не постеснялся бы пустить санкюлотам кровь в любых требуемых количествах. А санкюлоты предместий спали и видели вонзить нож в глотку сытым буржуям – и с этой целью готовы были кинуться на богатые секции вообще с голыми руками…
И останавливало их до сей поры только то, что революцию ж вместе делали!.. Бастилию брали, на Версаль ходили, Тюильри штурмовали, королю голову отрубили, кровавого Робеспьера скинули – и вдруг своих же резать?
Но разделение по классовому признаку уже произошло. Стоящие у власти становились все богаче. И им просто не было дела до какой-то мелкой заботы о куске хлеба – хватало иных забот: настоящих, государственных. После которых не обедать захочется, а напиться вдрызг – для расслабления. И с бабами побарахтаться – тоже знатное средство. Веками аристократией проверенное!.. А рядовые революционные массы… Когда у тебя все время жратву из-под носа утаскивают – не до христианского милосердия. Человек отчего-то так устроен, что страшно не любит, когда его ущемляют…