Пожар? Почему бы не поджечь квартиру Димитриса? Нет! Любая случайность — и его собственная квартира сгорит тоже.
Нож? Правильно. Но вряд ли Дамоклеса можно было бы назвать бесстрашным убийцей, так что смерть Димитриса ничем не гарантирована. Зато если соперник покажет «рану любви», то будет наслаждаться божественными ласками Наны на больничной койке. Ужаснее этого ничего не придумаешь. Ведь Нана может полностью и окончательно влюбиться в Димитриса и сосредоточить на нем все свое внимание благодаря его мученичеству. И тогда Дамоклес останется ни с чем.
Может быть, яд? Что ж, это довольно просто, не требует особой подготовки и особых условий. Кстати, сам Димитрис предоставил ему отличную возможность, пригласив доесть тушеного кролика. Отличная мысль.
С соперником будет покончено в его собственной квартире. Такой шанс нельзя упустить. Жертва участвует в убийстве. Проще ничего не придумаешь. Скажем, Дамоклес предлагает ему помощь на кухне и добавляет в соль несколько капель синильной кислоты. Когда же Димитрис внезапно умирает, Дамоклесу всего-то и надо, что исчезнуть из его квартиры, не оставив, естественно, следов. Никому из других обитателей их дома неизвестно о недавно зародившейся тесной дружбе. Пожалуй, яд и впрямь подходит лучше всего остального. Димитрис будет жертвой, палачом и творцом одновременно. Он убьет себя собственными руками, сам приготовит смертельный соус. Один из тех соусов, которыми он обычно искушает Нану. Негодяй из негодяев!
Размышления Дамоклеса о смерти Димитриса прервал телефонный звонок. Это была Нана.
— Муж только что ушел. Наконец-то! Я притворилась, что сплю, и мне не пришлось ни разговаривать с ним, ни целовать его. Как только путь был свободен, я побежала к телефону. Ты не представляешь, как мне не терпится. У меня все горит внутри. Я еще даже не причесалась! Дамоклес, ты должен гордиться своей маленькой Наной. В первый раз я звоню тебе не причесавшись. Но волосы у меня в порядке. Правда. И выгляжу я чудесно, Возможно, даже лучше, чем обычно. Думаю, тебе понравилось бы. Как-нибудь я заявлюсь к тебе в таком виде. Ах, Дамоклес, мне было ужасно плохо этой ночью без тебя. У меня слов нет, до того мучительно не быть в твоих объятиях. Я спала как дитя. Поговори со мной, Дамоклес. Скажи что-нибудь.
— Что сказать, Нана? Что мне сказать? Я очень горжусь тобой!
— Не могу поверить, что разговариваю с тобой, — продолжала Нана. — Наконец-то я слышу твой голос и могу заказать тебе самый трудный, даже невозможный обед на сегодня. Так вот, сегодня ты будешь резать, рубить, тереть — и все это для меня. Ты будешь делать это целый день до вечера, пока луна не заглянет в твое окно.