Людмила заранее заявила, что к сюрпризам относится плохо, что цветы и конфеты – это не подарок, а приложение к таковому и что ей давно уже не дает покоя модная сумочка… Ах, что она там стоит, какие-то пустяки! Продается на «Чистом рынке».
На «Чистом рынке», несмотря на название, было грязно и шумно. «Чистым» рынок прозвали только в противовес другому рынку, блошиному, развернувшемуся на привокзальной площади. Там торговали совсем уж немудрящим скарбом прямо с рук, с земли, с расстеленных газет – а на «Чистом» были и прилавки, и павильоны, и туалеты, и лотки с хот-догами. Вся эта роскошь расположилась на стадионе, где Руслан когда-то забил решающую шайбу. Да, такие пришли времена. Помнится, что-то еще было связано с этим стадионом и шайбой, неприятное, даже страшное… Но что – он не мог вспомнить, пока вел Людмилу между рядами, галантно придерживая за локоток и оборачиваясь на крики торговцев. Им предлагали куртки из кожзама, зелено-лиловые пуховики, свитера и капоры из ангорской пряжи. Вещи диких цветов и дикой красоты окружали их, однако Людмила головой по сторонам не крутила и мягко и настойчиво тянула кавалера к прилавку с сумками, кошельками и перчатками.
– Вот она! Правда, прелесть? – шепотом высказалась Людочка, театральным жестом указав Руслану на вожделенный аксессуар. Он посмотрел. Вещица была в ее стиле – лакированная кожа, сверкающая фурнитура.
– Шик, блеск, – подтвердила мысли Руслана продавщица. – Отделка под питона. Есть еще под крокодила. Самый писк моды.
Лицо продавщицы показалось Руслану знакомым, да и она тоже посматривала на Руслана так, словно хотела его узнать – и не могла. Она справилась первой.
– Обухов!
– Я, – покорно согласился Руслан. – А вы, извините?..
– Не признал, – констатировала продавщица. – А я Любовь Ивановна. Твой классный руководитель и учитель математики.
– Вот это да, – сказал Руслан непроизвольно, и бывшая математичка захохотала.
Она очень похудела. Ее лицо, казавшееся раньше вылепленным из сырого теста, покрылось загаром и, несмотря на появившиеся возле глаз морщинки, выглядело более молодым. Волосы, которые раньше стояли вокруг лица вздыбленными химическими кудряшками, теперь свободно лежали по плечам, и одета она была свободно, молодо – в джинсы и ярко-оранжевую куртку, отороченную мехом. И уж тем более раньше она никогда не хохотала во весь голос, показывая хорошие зубы, и пахло от нее раньше мокрой тряпкой и мелом, а теперь – духами и сигаретами.
– Вижу, вижу, ты шокирован, – кивала Любовь Ивановна. – Да, мальчик, всем иногда приходится менять свою жизнь. И мне ведь еще грех жаловаться. Кстати, ведь это твоя матушка меня уму-разуму научила. Что ты, говорит, дурища, тут юбку просиживаешь, шла бы делом заниматься! Я и пошла, и вот видишь – другую жизнь узнала. А как ты-то вырос! Пришел купить своей девушке подарок? Отлично. Я тебе по знакомству сделаю скидку.