— Помоги же мне подняться по лестнице, — сказал хозяин, — я словно околдован и ослеплен, я никак не найду этих больших, широких ступеней. Что тут такое?
— Ну, идите же, господин Эммерих, — сказал ворчливый слуга, — у вас в голове затуманилось после дороги.
— Вот этот, — заметил Генрих вверху, — прибегает к гипотезе, явно несостоятельной.
— Чортова напасть! — закричал Ульрих. — Я разбил тут голову; я тоже словно одурачен; похоже на то, что этот дом нас не терпит.
— Он хочет, — сказал Генрих, — найти объяснение в сверхъестественном: так глубоко заложена в нас наклонность к суеверию.
— Ищу направо, ищу налево, — говорил хозяин, — ищу вверху — и готов верить, что чорт унес всю лестницу целиком.
— Это почти повторение сцены из «Дон-Кихота», — сказал Генрих; — но его ищущий дух этим не удовлетворится; в сущности, это тоже несостоятельная гипотеза, ведь так называемый чорт упоминается нередко только потому, что мы не можем понять, в чем дело, или если то, что нами понято, вызывает наш гнев.
Снизу доносилась только воркотня, негромкие проклятия, и сметливый Ульрих потихоньку сходил за свечой. Он высоко поднял ее и осветил кругом пустое пространство, Эммерих с изумлением посмотрел наверх, постоял некоторое время с разинутым ртом, застыв от ужаса и удивления, и закричал во всю силу своих легких:
— Гром и молния! Вот это гостинец. Господин Бранд! Эй, вы там, наверху, господин Бранд!
Теперь уж отпираться было немыслимо; Генрих вышел, наклонился над пропастью и увидал в сумраке сеней, освещенные колеблющимся светом, две демонических фигуры.
— Ах, достопочтенный господин Эммерих, — приветливо воскликнул он, — добро пожаловать! Как видно, вы чувствуете себя превосходно, раз вы прибыли раньше, чем предполагали. Рад видеть вас таким здоровым.
— Слуга покорный! — ответил тот. — Но не об этом сейчас речь. Сударь! Куда девалась моя лестница?
— Ваша лестница, почтеннейший? — спросил Генрих. — Что мне до ваших вещей? Разве, уезжая, вы оставили мне их на хранение?
— Не притворяйтесь простачком, — закричал тот. — Куда девалась лестница? Моя большая, красивая, основательная лестница?
— А разве здесь была лестница? — спросил Генрих. — Видите ли, мой друг, я так редко бываю наружи, да, в сущности, и совсем не выхожу на улицу, что не обращаю внимание на все, что происходит вне моей комнаты. Я занимаюсь науками, работаю, а до всего остального мне нет дела.
— Мы поговорим еще с вами, господин Бранд, — воскликнул тот. — Злоба душит меня; но мы поговорим с вами по-другому! Вы тут единственный жилец; и вы ответите перед судом за ваш поступок.