Генрих сел возле Клары и сказал несколько подавленным голосом:
— До чего досадно, что только немногие люди обладают фантазией великого Дон-Кихота. Когда у него замуровали библиотеку и объявили ему, что некий волшебник унес не только его книги, но и всю комнату, то он тотчас же, не проявляя и тени сомнения, представил себе, как это могло произойти. Он был не так прозаичен, чтобы доискиваться, куда девалась такая абстрактная вещь, как пространство. Что такое пространство? Нечто необусловленное, ничто, форма созерцания. Что такое лестница? Нечто обусловленное, но далекое от самостоятельного существования, возможность, средство попасть снизу наверх, а как относительны эти понятия — верх и низ! И ведь старика ни за что не разуверишь в том, что там, где теперь зияющая дыра, прежде не стояла лестница; он, разумеется, чересчур эмпирик и рационалист, чтобы понять, что настоящий человек, одаренный глубокой интуицией, не нуждается в обычном понятии постепенности, в общепринятой лестнице представлений, этой убогой, прозаической апроксимации. Как же мне, стоящему на более возвышенной точке зрения, втолковать это ему, стоящему несравненно ниже? Он хочет опереться на перила, это старое эмпирическое обобщение, и покойно переступать одну ступеньку за другой до вершины разума, но он ни за что не сможет проникнуться чистотой нашего непосредственного созерцания, так как мы уничтожили находящиеся ниже нас банальные сгустки опыта и явления и, следуя древнему учению парсов-огнепоклонников, принесли их в жертву чистому разуму на очистительном и согревающем огне.
— Да, да, — сказала Клара, посмеиваясь, — фантазируй и остри; это настоящий юмор трусости.
— Никогда, — продолжал он, — идеалы нашего мировоззрения не совпадают с тусклой действительностью. Обычно представление, что земное непременно хочет поработить духовный мир и властвовать над ним.
— Тише! — произнесла Клара. — Внизу опять завозились.
Генрих снова стал у двери и немного приотворил ее.
— Надо же мне посетить моих милых квартирантов, — послышалось отчетливо снизу. — Надеюсь, жена все так же хороша и эта парочка все так же здорова и весела, как прежде.
— Теперь-то он, — тихо сказал Генрих, — наткнется на проблему.
Пауза. Старик ощупью ходил внизу в полутьме.
— Что такое? — послышалось оттуда. — Как я мог до такой степени отвыкнуть от собственного дома? Здесь — нет, там — нет, что же это такое? Ульрих! Ульрих, помоги мне разобраться тут.
Старый слуга, который в его маленьком хозяйстве все совмещал в своей особе, вышел из своей каморки.