Немецкая романтическая повесть. Том I (Новалис, Тик) - страница 268

Так же и в «Учениках в Саисе» неописанные, незамеченные со стороны внешних проявлений персонажи существуют лишь как мыслители и ораторы. Здесь нет никаких социально-бытовых фигур, но есть последователи лорда Бекона или Фихте.

«Беконианец» заявляет в повести, что природа — дикое существо, — человек призван обуздать ее, подсмотреть ее слабости и воспользоваться ими, с ядом в руках подобраться к ней. В его речах вопросы теории познания объединяются с вопросами социальной практики и материальной цивилизации. Он пересказывает учение буржуазных естествоиспытателей, практикующих «пристрастный» опрос природы, экспериментально-технический подход к вей.

Защитник «беконовских» методов призывает человечество основать новый «Джиннистан». Этот символ повторяется у Новалиса в «Офтердингене» и взят из Виланда (название книги Виланда «Dschinnistan oder auserlesene Feen- und Geistermärchen», 1786—1789). «Джиннистан» означает у Новалиса райскую мечту буржуазных просветителей, теоретиков нескончаемого материального прогресса, подобных жирондисту Кондорсе или вождям передовой английской промышленности. «Джиннистан» в данном случае у Новалиса — символ иронический, прекрасное имя для худых вещей и действий: техническая власть над природой возможна, если к природе относиться хищно, если пренебречь ее первоначальным естеством. Сказочное торжество человека над природой имеет своей оборотной стороной унижение природы, превращение ее в «часовой механизм», лишенный жизни и вдохновенья, без труда позволяющий предвидеть свой правильный ход.

Очень характерно, что у Новалиса к «беконовским» рассуждениям присоединяется другой участник диалога, чьи заявления согласуются с философией Фихте. Декларация абсолютных свобод человеческого Я, в духе фихтеанских принципов, дается в этой повести как следствие технического, узурпаторского подхода к природе. Сюда же следует отнести заявления «вещей» (бунт вещей в музейных залах); вещи обвиняют человека: он захотел самообожествиться и тем самым отпал от живого союза естественных существ.

«Человекобог» и есть носитель фихтеанской философии и вместе с тем носитель буржуазного прогресса и буржуазного индивидуализма. В другом месте повести замечено, что человек, отколовшийся от природы, сотворивший себе «островное» положение в ней, больше не в силах освоить жизнь природы и осмысленно в ней участвовать.

Так, проблема познания ставится у Новалиса «универсально», многосторонне: это одновременно и проблема познания, и проблема культуры, и проблема социального миропорядка. Критика Новалиса подразумевает и буржуазные методы освоения природы и тот общественный строй, на основе которого это освоение происходит. Романтическая «целостность» миропонимания Новалиса заключается в том, что он усматривает многозначность своей проблемы, соприсутствие в ней многообразных смыслов и направлений. В этом отношении он предвосхищает философский метод Шеллинга.