— Держи, Иван, бумагу.
— А что здесь? Только номер телефона…
— Вот и выяснишь все про владельца этого номера. — Константин выписал номер с мобильника, а сам телефон оставил Лизе с просьбой немедленно сообщить ему, если кто‑то по нему будет звонить Сергею. — А заодно, чтобы не скучно было, выяснишь, какие такие отношения связывают владельца этого телефона с Сергеем Шмелевым, гением отечественной генетики и несостоявшимся отцом этнического оружия…
— Слыхал я про такое, — пробасил Иван, аккуратно уложив бумажку с номером телефона в записную книжку. — Вот бы нам такое в Афгане… Ну да ладно, размечтался я что‑то… Когда нужны результаты насчет этого номера?
— Вчера, — улыбнулся Константин.
— Понятно. Тогда я исчезаю.
Ближе к вечеру того же дня Иван с радостной улыбочкой ввалился в кабинет Константина и с порога отрапортовал:
— Дело — ерунда! Всего‑то смотаться в Измайлово и потрепаться со старухами у подъезда.
Судя по рассказу Ивана, ситуация с телефоном выглядела так. Номер был зарегистрирован на некую гражданку Моргунову Юлию Матвеевну, средних лет мать–одиночку, проживавшую с двухлетним ребенком в крохотной квартирке — «единичке» в одном из покрашенных в охряный цвет каменных домов, которые после войны понастроили немцы военнопленные на Парковых улицах в Измайлове. Что могло связывать гражданку Моргунову (незаконченное высшее, нигде не работает) с профессором Шмелевым — было не совсем ясно. Точнее — совсем непонятно.
Иван, тертый калач и общительный человек, тут же нашел общий язык с бабками, стайкой оккупировавшими скамейку у подъезда означенного дома. Их сблизила общая тема: пенсия низкая, что по возрасту, что за воинские заслуги, и жизнь оттого бедная, а виноват Горбачев, а тем более Ельцин, креста на нем нет. Постепенно разговор плавно переключился на тех обитателей дома, кому удается каким‑то образом сводить концы с концами. В числе прочих бабки упомянули и Юлию Моргунову, которая нигде не работает, прижила ребенка неизвестно от кого, а туда же — в магазине бананы покупает да ребенка в платной клинике прооперировала, удалив ему горошину на языке за «громадные деньги».
— Так уж и неизвестно, от кого у нее дите? — усомнился Иван, который незаметно стал своим в кругу приподъездных бабок. — Не от плотника же Иосифа?
— Ходит тут к ней иногда один, — оживилась одна из старушенций. — Приличный такой, на такси все приезжает и обратно такси берет. С сумками да пакетами все приезжает, и лицо доброе.
— Это они только с виду приличные, интеллигенция эта, — завел бабку Иван. — А присмотришься — так подлец записной.