— Что это значит? — грозно вопросил господин Анкельман.
Йохен Мартенс принялся извиняться, заикаясь и путаясь, объяснять, что по забывчивости не внес вовремя в кассу последние платежи. Пусть почтенные господа не гневаются на него за это — ведь деньги все, до последнего гроша, в кассе.
— Значит, вы из собственного кошелька внесли в выкупную кассу деньги, которые одолжили из нее Михелю Зиверсу? — спросил Рихард Шредер.
— Какому Михелю Зиверсу? Деньги из кассы?! — трактирщик изобразил на лице крайнюю степень удивления. — Ума не приложу, отчего вы задаете такой вопрос, господин Шредер?
— А оттого, что вы теперь получите свои денежки обратно не раньше, чем рак на горе свистнет. Разве только вы так подружитесь с адмиралом лордапротектора Англии Блейком, что он заплатит вам долги Михеля Зиверса.
Йохен Мартенс в полном смятении переводил взгляд с одного из присутствующих на другого, пока господин Анкельман не объяснил ему, где теперь пребывает его должник.
Выходит, он сбежал на английский военный корабль? — по-прежнему не мог уразуметь случившегося трактирщик.
— Сбежал? Насколько мне известно, Мартенс, вы сами много лет ходили в море и знаете, что на английский военный корабль добровольно не бежит никто, даже те, кто задолжал тысячу дукатов. Уж лучше сразу наняться к дьяволу в преисподнюю. Нет, господин трактирщик, вашего должника завербовали насильно. А незадолго до этого Михель Зиверс по пьяному делу проболтался насчет вашей сделки.
Тут Йохен Мартенс окончательно убедился, что отвертеться ему не удастся, и голосом кающегося грешника забормотал:
— Ну да, конечно, почтенные господа совершенно правы: во всем должен быть порядок; и тут я дал маху, согласившись таким способом выручить молодого Зиверса, когда он оказался на мели. Верно, мне следовало сначала раскрыть свой собственный кошелек, но что было делать, если в тот день пришлось выложить деньги за целую подводу с бочками любекского пива и за всякий другой товар. Да, я многим помогал в трудный час, не только Михелю Зиверсу, слава Богу, кой-какие деньжата у меня водятся.
— Однако вы не стеснялись брать за эту помощь хорошие проценты, не так ли? — спросил Рихард Шредер.
Трактирщик пожал плечами, и промычал что-то неопределенное, но секретарь адмиралтейства не отставал:
— И что же, всякий раз при этом вы лезли в собственный кошелек, если не считать истории с Зиверсом?
Мартенс опять заюлил, не говоря ни да, ни нет, затем принялся, в свою очередь, спрашивать, к чему эти подозрения, если в кассе все сходится — с учетом денег в том злосчастном кошельке, — как сходилось на протяжении всех десяти лет, пока он заведует выкупной кассой.