Франция в развалинах, а народ не вылезает из баров и варьете. На Ривьере праздник не прекращался ни на минуту. У всех было отличное настроение. У Пабло тогда только наступил период увлечения портретами. Он закончил цикл «Человеческая комедия», влюбился в Жаклин, хотя еще официально не разошелся с Франсуазой. Летом она с детьми уехала к родителям, а Жаклин заняла ее место. Мы жили одной теплой, веселой компанией, пили шампанское, ездили на море, танцевали, играли в казино. Пожалуй, это было лучшее лето в моей жизни. Иван казался беззаботным и счастливым. Забавно, что Жаклин ревновала Пабло к Мари. Он постоянно рисовал ее, делая наброски на клочках бумаги или на обратной стороне меню. Мари только смеялась. Она не относилась к его искусству всерьез, как остальные. Он не обижался, напротив, постоянно стремился удивить ее. Мари была настоящая красавица. Мужчины в ее обществе теряли себя. — Перро на секунду закрыл глаза, с его лица не сходила блуждающая улыбка. — Иван бережно собирал наброски, вкладывая их между страниц дневника. Пабло не скупился на подарки, — он обвел рукой стены, увешанные картинами и литографиями Пикассо. — В день отплытия домой мы проспали, слуги не смогли нас поднять. Накануне вечеринка длилась до утра, мы отмечали отъезд. Когда нас растолкали, мы едва успели на корабль, в суматохе позабыв половину вещей. Пропажу дневника Иван обнаружил уже в каюте. В ближайшем порту отправил телеграмму Пабло, умоляя выслать дневник Наверное, боялся, что любопытный Пикассо попросит кого-нибудь из русских друзей перевести последние записи. Иван ведь всегда писал только на русском. Говорил, что для него это возможность не забывать родной язык. Пабло клялся, что так и не получил телеграмму. — Перро усмехнулся: — От него можно было ожидать чего угодно. Но факт остается фактом — дневник пропал. Потом в колониях начались волнения, и стало уже не до того.
— Он нашелся у жены пекаря, — сказал Александр. — Она утверждала, что была любовницей Пикассо.
— Это на него похоже, — Перро с улыбкой кивнул. Он потянулся к термосу и снова залил листья чая горячей водой.
— Я нашел только одну тетрадь, записи начинаются с момента их переезда на Бокор, а заканчиваются поездкой в Канны. Вы не знаете, где остальное?
— Сохранилось только то, что у вас, — Перро поднял на Александра прозрачно-голубые глаза, — остальное исчезло вместе с бипланом вашего деда, когда они разбились.
— Значит, вы единственный источник информации для меня.
— Я к вашим услугам, — Перро слегка наклонил голову вперед. — Что еще остается старику, кроме как предаваться воспоминаниям.