Ни одного шага в своей жизни, начиная с покупки материи на костюм и кончая выбором экзаменационных задач, Сувенирчик не делал без матери, и она ценила эту покорную преданность сына, хвастаясь перед соседками, что лучше его нет никого на свете.
Дома Сувенирчик снимал зеленый пиджачок и облачался в домашнюю засаленную тужурку с вставленными на локтях заплатами в виде червонных тузов. Оба с матушкой любили мечтать о будущем. Сувенирчик ложился на постель, закинув руки под голову на подушку. Матушка садилась возле, придвигала желтый липовый стул и смотрела на сына влажными глазами, умильно мигая короткими белыми, как у коровы, ресницами. Сувенирчик рассказывал:
– Сегодня, мамурочка, на собрании постановили, чтоб ввести прогрессивные прибавки жалованья учитеям. В некоторых городах это уже давно практикуется: …Отслужил пять лет – ше-есть-де-есят рубликов… Ещё пять лет – еще шестьдесят рубликов…
– За десять лет сколько это, Веня, выходит? – спрашивала матушка, и ей становилось радостно.
– Сто двадцать монет, как одна копеечка, – считал Сувенирчик. – А еще прослужу пять лет – сто-о-восемь-де-сят рублей будет… Каково?.. а?.. Пятнадцать лет старой службы, мамурочка, – это тебе не ба-аран начихал!.. Каждый годик зачтут!.. Ха-ха-ха!.. Если же к тому времени заведующим стать, так мы с тобой, мамурочка, шестьдесят пять рубликов при готовой квартире получать будем… Заживем, небойсь, тогда?.. а?..
– Не было бы чего, Веня, вам за ваши собрания… Сохрани, господи, и помилуй! – тоскливо говорила матушка. – Вон у студента Зацвелиховского в прошлом году все собирались да собирались, а потом нагрянула тайная полиция, в темную карету посадили его и увезли… Сказывают, где-то в Петербурге в каменный мешок запрятали…
Сувенирчик, чтоб разогнать тревогу матери, смеялся тихим, неуверенным смехом, раздвигая шишечки скул и показывая два ряда неровных желтых зубов.
– Теперь не те времена, мамурочка!.. Теперь свобода… бояться нечего… Вон заведующий третьим училищем, старик Сироткин, кроме церкви да школы, всю жизнь никуда не показывался, а теперь и он на собрание приковылял…
– Ну-ну, – вздыхала матушка. – Тебе видней!..
Был у Сувенирчика приятель, – вольный живописец Клеточкин. Он брал по заказу всякую работу: подновлял иконостасы в церквах, писал по дешевке портреты с обывателей города, рисовал в увеличенном размере с фотографических карточек и даже снимал копии с картин известных художников для местных салонов. Сувенирчик вместе с Клеточкиным ездил летом на Щучье озеро ловить бреднем раков и жерихов, а зимой, на святках, неизменно танцевал визави в кадрили-монстр на вечеринках, отчаянно дирижируя при этом: