— Что ж,
им это нужно! —
вставил
Лукьян, — у
латентных
вампиров
наблюдается
упадок сил...
«А при
упадке сил
очень
полезны...
фисташки!» — вспомнила
Варвара
последующую
фразу, не подозревая
даже, о ком те
двое вели разговор
три дня
назад. Она с
нежностью
смотрела на
хрупкую
женщину,
свернувшуюся
калачиком на
ее диване. А
ведь Танька
часто засыпала
днем и иногда
уносилась
куда-то
ночью, да и
все прочие
признаки
«латентного
вампиризма»,
на которые
указывал
некто Лукьян,
казалось, ей
были присущи.
Но Варваре
было все
равно,
являлась ли
ее новая
подруга вампиром.
Наоборот,
мысль о том,
что та может
укусить за
шею, приятно
возбуждала.
Танька отдавала
последние
силы, чтобы
спасти мир от
исчезновения
Магии, и если
сама таки была
вампиром, то
пусть, лишь
бы ей сил
хватало. И
потому
Варвара
перечисляла
в голове все,
что могло бы
ее силы
восстановить:
печень,
почки, язык,
гречка,
фасоль,
горох,
шоколад, мед,
белые грибы,
черника,
мясо, яйца,
овсянка, пшено,
яблоки,
хурма, айва,
инжир, кизил,
шпинат,
орехи...
Отправляясь
в магазин,
она
повторяла
про себя этот
список, как
мантру,
возвращалась
с полными
пакетами продуктов,
листала
перешедшую к
ней по наследству
от бабушки
старинную
кулинарную книгу,
отыскивая
«колдовские»
рецепты, но Танька
редко
прикасалась
к еде.
Возвращаясь
вместе с
Варварой на
ее квартиру
после очередной
операции
«промывания
мозгов», она валилась
на диван
совершенно
обессилевшая,
но долго не
закрывала
глаза. Думала
о чем-то
своем,
уставившись
в одну точку
и шевеля губами.
Может, и в
самом деле
кого-то там
видела, кто
же знает...
Варвара,
конечно, не
ведала, что
растрачивающий
свою Магию
Бог уставал
настолько,
что иногда
засыпал, и
его аватара
оставалась
один на один
с впечатлениями,
в которых не
было для ее
разума ничего
реального:
недавние
похороны,
говорящие
гномы,
брутяне с
«прочищенными
мозгами»...
Последние
несколько
дней
воспринимались
ею как
долгоиграющая
галлюцинация,
и оставалось
лишь
отдавать
должное
Варваре, не
возражающей
иметь дело с
«шизофреничкой».
Таньку порой
так и
подмывало
выложить
этой женщине
все: про голос
в голове и
про иллюзии
полетов —
таких восхитительных
и почти
осязаемых...
«Нет, лучше не
надо, —
одергивала
она себя. —
Варвара, узнав
такую правду
обо мне, еще
испугается.
Или разочаруется.
А если не
испугается и
не
разочаруется,
значит, сама
тоже — моя
прихотливая
галлюцинация,
как и все
остальное. В
любом случае
терять ее
жалко, будь
она хоть
плодом моего
больного
воображения,
хоть кем-то
реальным и близким
из прошлой
жизни… А если
так, то кто же
она? Что
связывает
наши души?»