— В отдел, — коротко бросил он. Водитель — силуэт в темноте — щелчком отправил недокуренную сигарету в окно и завел сиплый двигатель.
Макс трясся на сидении, сцепив перед собой руки и стараясь не глядеть на рассматривающего его молодого патрульного. Рассматривающего так, будто парень был каким-то неизвестным видом насекомого. За окном пролетали сонные улочки города, освещаемые уличными фонарями, но Максим ничего этого не видел, все еще пытаясь сообразить, как же его угораздило так влипнуть.
3.
— За мной, — Сержант открыл дверь в отделение.
Максим не заставил себя просить дважды, шагнул за порог. Парень знал, где находится здание второго отдела полиции, потому что в детстве не раз проходил мимо него. Ирония судьбы: детский сад, в который он ходил до семи лет, находился через дорогу, во дворах. Ребенком он часто глазел на неприметное двухэтажное здание, около которого постоянно стояли серые патрульные машины и толклись люди в форме. Господи, он так радовался, когда видел их, ему всегда казалось, что эти люди каждый день ловят бандитов и стреляют из пистолетов. «Вот, одного поймали», — грустно подумал Макс.
В отделении царила напряженная атмосфера работы. Мимо них протиснулся здоровый парень, закованный в бронежилет, как странный мрачный рыцарь — в доспехи. Правда, в волосатой лапище полицейский сжимал короткоствольный автомат, а не меч; здоровяк бросил взгляд на Максима, кивнул патрульным и поспешил дальше.
— Здорово, Валентин! — проорал Сержант, подходя к забранной решеткой каморке дежурного. Валентин — дежурный с уставшим, помятым лицом — оторвался от бумаг на столе.
— Кого притащил? — равнодушный взгляд скользнул по Максу.
— Еще один, подходит под описание. Как тут, все спокойно?
— Дурдом. Третье нападение за полчаса. Никогда такого не было.
На столе зазвонил телефон, дежурный поднял трубку и махнул рукой — проходи, мол.
— За мной, — повторил Сержант и заторопился к обитой жестью двери.
Несмотря на свое положение, Максим с любопытством огляделся: ему еще никогда не приходилось бывать во внутренних помещениях отделения, Бог миловал.
Стены коридора были покрашены невзрачной, тошнотворно-зеленой краской, лет которой было, похоже, не меньше, чем ему самому. Пол покрыт драным линолеумом, из под которого проглядывали протертые до белизны доски пола. Все это богатство освещалось слабыми, мерцающими лампочками без абажуров; ни о каком современном, «дневном свете» речи и не шло.
Сержант свернул в одну из дверей и второй патрульный, хвостом следовавший за Максимом, слегка подтолкнул парня между лопаток, когда тот замешкался, не зная, следовать за первым полицейским или нет. Максим послушно шагнул внутрь.